Впрочем, они уже давно стали друзьями, несмотря на разницу в годах. Именно Ваньке принадлежало выражение «Кис в сапогах», быстро сделавшееся в их компании крылатым, – настолько точно оно отражало то пружинное состояние, в котором сыщика одолевал азарт. Казалось, сейчас пружина развернется и выстрелит, и полетит Кис в семимильных сапогах разыскивать и разнюхивать, забывая про сон и еду…

Вместо ответа Алексей только потерся щекой о щеку Александры, словно хотел сказать: прости, ну ты же меня знаешь…

– Попробуй все же найти предлог и связаться с Тоней, подержать руку на пульсе, так сказать… Что бы ни думала об этом сама Тоня, мне эта история решительно не нравится!

Эксперимент слишком затянулся. Пора переходить к финалу, давно пора! Осталось-то совсем немного, всего несколько сцен, которыми он во что бы то ни стало желал насладиться. Еще несколько свежих реакций неискушенной «возвышенной» души на экстремальный секс, еще последний удар ее благородству под дых, когда она узнает правду о своем принце (и вот уж он полюбуется на эту финальную сцену!!!), и потом – арриведерчи, Антония! Я, может, тебя даже награжу за доставленное удовольствие…

И он набрал номер мобильного Кирилла.

– Как там дела?

– Она почти готова мне уступить. Но… Я хочу вас спросить, а что вы задумали?

– Тебя это не касается.

– Мне не нравится, что вы пугали Тоню…

– Да кто ж тут твоего мнения спрашивает?

Кирилл помолчал.

– Но вы не собираетесь ее снова пугать? Это не… Я имею в виду, что это не будет… В смысле, вы ничего плохого ей не сделаете?

– Зайчик, ты в нее влюбился?

– Знаете что?! У вас свои секреты, а у меня свои!

– У-ти-ти! Да все твои секреты шиты белыми нитками! Я давно вижу, что ты влюблен, как сопливый пацан!

– Это не ваше дело! У нас договор, и я его выполняю. Но я имею право знать: что вы задумали?

– Пупсик, очнись, – ты ни на что не имеешь права! Ты не более чем статист. Ты персонаж, причем не главный, в моей игре. И ничего тебе знать не положено!

– Я настаиваю на объяснениях!

– Ты их не получишь.

– Тогда… Тогда я расскажу Тоне всю правду!

– Ну, насмешил! Что ты можешь сказать, дурачина? Что ты нищий обманщик, безвестный актеришка, нанятый мной, чтобы соблазнить кассиршу? Давай, вперед, – а я полюбуюсь на ее реакцию! Давай, голуба! Признайся, что соблазнил ее по моему заданию, что у тебя ни гроша в кармане, что квартира не твоя и что вообще, кроме пары джинсов и дырявых носков, у тебя ничего нет! И при этом ты ей врешь вот уже сколько месяцев. Давай, зайчик! Ты меня очень развлечешь!

Пауза тянулась, но он ждал. Он знал, что Кирилл сломается. Эта красивая безделушка с видимостью мужчины – его марионетка.

И потому он не бросил трубку, а ждал.

И дождался.

– Что я должен сделать? – проговорил Кирилл.

– Ничего особенного. Убедить ее, что это не более, чем действо, на которое она просто посмотрит. И привезти ее на одну дачу.

– Разве это не клуб?

– Приватный. Запиши адрес.

Кирилл видел, что Тоня уступает ему против воли, потому что любит его. Его, пешку в чужой игре, безработного и нищего, который, подчинившись чужой воле, создал вокруг Тони иллюзорный мир. Виртуальный мир декораций, компьютерных эффектов и вымышленных персонажей. Вымышленной любви и вымышленного счастья. А она, глупышка, верила. Она его любила.

Самое нелепое заключалось в том, что и он – ее…

Поначалу, когда ему заплатили бабки и предложили соблазнить девицу, он отнесся легко. Что-что, а соблазнять он умел всегда. А уж за деньги – так будьте-нате, со всеми нашими талантами.

Она была неинтересной. Неженственной, невзрачной, пресной. Интересными были бабки, которые ему платили за это шоу. И он простодушно радовался им, роскошной квартире, машине и даже этой бесплатной дурехе, которая смотрела на него с обожанием. Он не мог и предположить вначале, что влюбится. Девок у него всегда было – пруд пруди. Такой красавчик, как он, не может принадлежать одной женщине. Он принадлежит им всем. Так думал Кирилл, когда соглашался на странный театр одного актера по заказу странного незнакомого человека.

Однако в этом театре его поджидали открытия.

По мере продвижения его актерская задача становилась все более сложной и разнообразной, сценарий требовал психологической тонкости игры, а мысли часто приходилось импровизировать на месте, без подсказки. Кирилл увлекся не на шутку своей ролью, и она у него получалась отлично, просто блестяще! Он сам восхищенно удивлялся своим неожиданным и разнообразным талантам, о которых он, неизбалованный серьезными ролями в театре, даже не подозревал. Наконец-то ему повезло с режиссером и с пьесой! Неважно, что играл он в реальной жизни, а не на сцене; неважно, что пока не было ни зрителей, ни оваций! Главное, он постигал меру собственного таланта, а это открытие стоило дороже всего. И впереди, он не сомневался, его ждало блестящее будущее: наниматель обещал, если останется доволен игрой Кирилла, устроить его в хороший московский театр! У него есть кое-какие связи, сказал он…

Вторым сюрпризом стала сама Тоня. Следуя инструкциям, он ее преображал. И она оказалась талантливой и благодарной ученицей. Ему даже потихоньку стало мерещиться, что ее перевоплощение и впрямь его заслуга, словно не было за его спиной серой тени таинственного суфлера… И, как ни смешно, Кирилл стал гордиться Тоней – этой новой, великолепной Антонией, плодом его творческих усилий!

Один его денежный приятель любил повторять: «Чем больше мы вкладываем в женщину, тем больше мы ее любим». Он имел в виду, разумеется, бабки. Но, похоже, что сермяжная правда этого изречения распространяется на все виды затрат, включая душевные… И однажды Кирилл с удивлением обнаружил, что любит Тоню.

Это совсем не было похоже на не раз испытанную, воздушную и легкую, как модная песенка, влюбленность, – это было блаженное и мучительное чувство потребности в ней, всегда и навсегда.

Роль его, с этим открытием, безумно усложнилась. Актерская игра, доставлявшая ему столько удовольствия вначале, приобрела зловещий оттенок предательства. Становилось все труднее и труднее отдавать нанимателю очередную видеозапись их с Тоней любовных игр: чувство интимности росло пропорционально его чувствам к Тоне.

И Кирилл, поначалу не задавший ни одного вопроса о цели этого спектакля (в подобных коммерческих сделках лишних вопросов не задают!), однажды пристал как банный лист:

– Зачем вам это нужно?

Странный человек твердил, что Кирилла это не касается: он получает деньги, и его дело заткнуться и выполнять то, что ему велят. Но Кирилл не отставал, и тогда наниматель признался с усмешкой: