— А ты молоток! — подобравшийся со спины Лёха хлопнул меня по плечу. — Так оделся, что с первого взгляда и не скажешь, что князь.

— А со второго? — уточнил я.

— Со второго — тем более, — хохотнул мой приятель и мы двинулись к «автобусной остановке».

Шли мы какими-то закоулками и тоннелями и без встроенного в мой наруч маршрутизатора я повторить этот путь не смог бы. В конце концов мы оказались в просторном, закрытом со всех сторон подземном помещении, судя по форме — одном из равелинов. В остальном — обычная такая остановка речного трамвайчика: в бассейне, занимавшем половину всего помещения стоял на ровной воде катерочек, чем-то напоминающий уменьшенную копию старой доброй советской «Ракеты» и люди чинно продвигались в очереди к сходням. Там же на сходнях происходила идентификация, по результатам которой с личного кошелька пассажира списывалась денюжка, но с этим процессом я уже освоился. Но вот с тем, что катер косился на пассажиров большим умным глазом, а палуба оказалась кожистым плавником, освоиться оказалось сложнее. Но я справился и в процессе посадки сумел сохранить морду тяпкой. Наконец все места были заняты, стюарт зашёл внутрь кабины и объявил отправление. Наш, пусть будет катер, громко сказал: «Уф!», и зашевелил плавниками, отгребая от пристани. Оказавшись на середине своего бассейна, он ещё раз сказал: «Уф!», и нырнул. Второй раз после своего воскрешения я оказался под водой. И опять, открытые окна салона не пропускали воду, словно в них была вставлена какая-то тонкая, но прочная плёнка, и сквозь эту границу между водой и воздухом было прекрасно видно всё, что творится в толще окружающего замок озера. В этот раз я уже был не так шокирован происходящим, поэтому осмотрелся вокруг гораздо более осознанно.

Видимость сквозь окна нашего кораблика была довольно-таки хорошая, что удивительно. Вода не такая уж и прозрачная, лед толстый, а слой снега на нём — плотный, так что под водой должно быть темно. Но, тем не менее, всё было чётко видно в радиусе метров 50, не меньше. Сначала мы скользили вдоль ровного песчаного дна, местами украшенного зарослями водорослей и выступающими скалами, но вскоре дно резко ушло вниз. Мы тоже слегка поднырнули, но не до дна и продолжили двигаться в толще воды. Всего несколько минут и наш «автобус» замедлился, впереди из толщи воды протаяла фундаментальная известняковая стена с огромным круглым отверстием, отделанным по краю резным камнем. «Автобус» скользнул внутрь, остановился и медленно всплыл. Мы оказались в просторном помещении, накрытом каменным полусферическим куполом. Кораблик снова сказал: «Уфффф!» и подрулил к берегу. Сходя на пристань я бросил взгляд вниз. Наш «автобус» держался за сваи пристани какими-то тентаклями… Ну а мы с Лёхой направились к лифту, который и вынес нас на поверхность.

Я внимательно оглядывался вокруг. Тучково — столица удельного княжества, по меркам моего времени — райцентр. Соответственно, само удельное княжество соответствует району. На всякий случай: великое княжество это как субъект федерации в России образца начала XXI века, а баронство — сельское поселение. Имперское княжество — случай особый, по масштабам обычно соответствует удельному, а по статусу — великому. Но об имперских княжествах (и князьях) как-нибудь в другой раз, тема интересная и для меня животрепещущая. А вот Тучково — первый город, в который я выбрался самостоятельно. Повезло, что я знавал этот городишко (ещё не бывший райцентром, да и вообще числившийся посёлком городского типа) и в первой моей жизни. Так что, есть с чем сравнивать. Итак, райцентр… простите, столица удельного княжества образца 42 века от Рождества Христова: Сам город стал компактнее и от старой его планировки ничего не осталось. Структура — обычная для провинциальных городов всех времён: ближе к центру стоят «городские» многоквартирные дома, окраины заняты «частным сектором» и напоминают большую деревню (чем, по сути, и являются). Улицы несколько шире, чем в моё время, дома… ну, об этом я уже говорил. Коробка с окнами была популярна ещё в древнем Египте. Сейчас же, спасибо продвинутым технологиям, к большинству домов — «городских» — пристроено, хотя бы с одной стороны, что-то типа оранжереи. Правда, чаще всего, домовладельцы не жмотничают и накрывают дома этой оранжереей полностью. В частном секторе такое тоже встречается, но редко. Сами дома… как бы это сказать… в общем, в Москве они у хоженые, а вот в Тучково понимаешь: даже самые продвинутые материалы можно довести до обшарпанного состояния. И вообще, этот самый Ленинец-на-озере больше похож на город, чем столица удельного княжества, хотя и живёт на озере народу в трое меньше, чем здесь.

Но в целом, если не смотреть на дороги и народ на улице, можно и забыть, что с моей смерти прошло 20 с небольшим веков. А если посмотреть… Нет, чистый белый снег можно было встретить в провинциальных городах и в моё время, но вот спешащие по сорокаградусному морозу голые и почти голые женщины и мужички в лёгких летних рубашках — я даже заметил одного в футболке, шортах и панаме! — вызывали некоторый когнитивный диссонанс. На этом фоне даже самоходные сани, словно сошедшие с билибинских иллюстраций и мужик, неспешной рысью прогарцевавший куда-то верхом на шерстистом носороге, смотрелись как незначительное дополнение к антуражу.

— Куда двинемся? — уточнил Лёха.

Я назвал адрес. Приятель удивился:

— И чего там может быть?

— То, что я ищу.

— И кто тебе это сказал?

— Надёжный человек… — ответил я уже не столь уверенно. С другой стороны, крёстный, вроде как, не должен так плоско шутить?

Короче, мы взяли такси — те самые самоходные сани. Я назвал адрес, сани посмотрели на меня умным, не моргающим глазом и поехали. Район и в самом деле оказался не самым богатым, и это ещё мягко сказано. Сани остановились перед частным домом, выходящим непосредственно на тротуар, над входом висела вывеска: «Побрякушки от дедушки Абрама», дополненная сильно увеличенной копией какой-то безвкусной серёжки. На стекле двери светилась надпись: «Открыто!», и мы вошли внутрь. Нам навстречу вышел хозяин лавки…

Кхм… Ну что сказать? Могут меняться времена, нравы, технологии и религиозные верования, но старый еврей — вечен! И неизменен.

— Здравствуйте, дедушка Абрам, — поприветствовал я.

— Многие знают дедушку Абрама, но я что-то не припомню, чтобы где-то встречал