— Я тебе говорил когда-нибудь, как прекрасно ты смотришься на лошади? — спросил он.

— Я начинаю зазнаваться, — улыбнулась Вирджиния.

— Хочешь, я скажу, что я о тебе действительно думаю? — спросил он, но она покачала головой.

— Мы уже совсем близко от замка, — напомнила она, — и можем вызвать подозрение, а нам сейчас следует соблюдать чрезвычайную осторожность.

Она вспомнила, как леди Шелмадайн старалась поймать герцога в свои сети, и решила, что эта дама — ее злейший враг.

— Ты дрожишь, — заметил герцог. — Что случилось?

— Мне кажется, я боюсь, — ответила Вирджиния. — То есть я знаю, что боюсь. Не только за твою жизнь, но и потому, что мы так счастливы. От некоторых людей ничего не ускользнет.

Герцог инстинктивно взглянул на замок, и радость исчезла с его лица.

— Ты права, Вирджиния, — согласился он. — Нам нужно быть осторожными.

— Леди… леди Шелмадайн… — запинаясь, проговорила она.

— Я знаю, — отозвался он, — но я не думал, что и ты знаешь.

— Женщины очень проницательны, — сказала Вирджиния.

— Понимаю, — ответил он, — Я свалял дурака. Прости меня, Вирджиния, если можешь.

Он повернул свою лошадь и, как будто их встреча произошла случайно, приподнял шляпу и отъехал от нее, направляясь к конюшням. Вирджиния непроизвольно повернула свою лошадь в другую сторону и поскакала вдоль озера. Минут через пятнадцать она повернула назад и подъехала к замку со стороны парка.

Оставив в конюшне лошадь, она зашагала к дому. Вошла в холл и почувствовала, как изменилась вся атмосфера. Раньше в доме веяло теплом и надежностью. Сейчас витал дух предательства и опасности.

Вирджиния медленно стала подниматься по лестнице к себе в спальню. Дойдя до последней ступеньки, она оглянулась и увидела, что из библиотеки, нахмурившись, с озлобленным выражением лица выходит леди Шелмадайн. У Вирджинии сжалось сердце. Возможно, все это глупые страхи, а вдруг и вправду эта леди разыскивала ее в библиотеке? И если так, какие еще неприятности ждали ее впереди?

Вирджиния проспала! Она не слышала, как вышколенная горничная вошла в комнату, чтобы раздвинуть шторы и поставить у кровати утренний чай. На маленьком подносике были расставлены элегантный сервиз в цветочек и тарелка с двумя тоненькими кусочками хлеба с маслом.

Она проснулась, испуганно вздрогнув, и сунула руку под подушку, чтобы проверить, на месте ли письмо — то самое, что накануне вечером она читала раз десять. Ее первое любовное послание!

Она села на кровати и развернула лист плотной дорогой бумаги, украшенной гербом герцога. Вирджиния знала содержание письма наизусть, но тем не менее снова прочитала его от первого до последнего слова.

«Мы с матерью приглашены герцогиней Уидерингтон сегодня вечером в Чард, чтобы встретить их величества — короля и королеву. Больше всего мне бы хотелось никуда не уезжать. Я весь день думал о том, что мы могли бы встретиться в нашем тайном месте свиданий — у озера. Но ты прекрасно понимаешь, что это как раз то приглашение, от которого нельзя отказаться, и потому я не увижусь с тобой.

Пожалуйста, оставайся дома и не ходи одна гулять. Я буду думать о тебе. Если бы ты только знала, как медленно идет время!»

Письмо не имело ни начала, ни конца, но Вирджинии показалось, что она все равно узнала четкий прямой почерк герцога, хотя раньше ей не доводилось видеть, как он пишет. Она долго рассматривала письмо, а потом, почти не сознавая, что делает, снова откинулась на подушку и принялась вспоминать, наверное в тысячный раз, как он держал ее в своих руках и они прильнули друг к другу, словно два испуганных ребенка. Она слышала, как бьется его сердце, она узнала чудесное прикосновение, его губ. Пережитое волнение заставило ее трепетать… И тут она вздрогнула от ужаса!

По крайней мере, вчера вечером он был в безопасности! Она слышала голоса гостей, когда проходила по коридору мимо столовой. Тогда она подумала, что, наверное, Маркус и леди Шелмадайн непременно захотят воспользоваться возможностью и встретятся после обеда. Вероятно, их удивило, что таблетка не подействовала и герцог все еще жив. Если так, то они должны сговориться, как им лучше использовать остальные три пилюли.

Прошел один день. Впереди шесть дней, за которые Маркус Рилл попытается уничтожить герцога, потому что только так он может спастись от тюрьмы! С легким раздражением Вирджиния даже подумала, почему бы герцогу не дать кузену, что он хочет. Ну какое это имеет значение, что тот и впредь продолжал бы просить денег? По крайней мере, на какое-то время опасность была бы отдалена. А что касается заявления герцога, что он не может себе позволить тратить такие суммы, то это чепуха. В замке полно всевозможных сокровищ и ценностей и, кроме того… Вирджиния слегка вздохнула. Она никак не могла избавиться от своего прагматичного внутреннего голоса, объявившего, что в распоряжении герцога находятся миллионы американских долларов, если бы только он потрудился воспользоваться ими.

Она даже подумала: а что, если выписать чек на нужную сумму и отослать его Маркусу Риллу? Но тут же поняла, что сделать это невозможно, не раскрыв своего имени. Нет, она должна доверить герцогу поиск решения — спокойно и обдуманно, а не паникуя в спешке.

В то же самое время ее одолевал ужасный страх. За всю свою жизнь, проведенную в стране, которую все считают грубой и временами жестокой, она ни разу не столкнулась с убийством или какой-нибудь жестокостью. Теперь же, перед лицом готовящегося злодеяния, она не могла сдержать дрожь. Это убийство еще хуже, подумала она, потому что в нем не было места гневу и шуму или ударам, которые наносят друг другу мужчины, охваченные яростью. Это убийство было холодным, заранее продуманным и зловещим, характерным для цивилизованного века.

«О, Себастьян, будь осторожен», — прошептала она и поняла, что только сейчас впервые назвала его по имени, пусть даже и разговаривала сама с собой.

Неожиданно Вирджиния вспомнила о времени и вскочила с кровати. Оделась она очень быстро, тем не менее стрелки напольных часов укоризненно сдвинулись, когда она торопливо сбегала вниз по лестнице, направляясь в гостиную к мисс Маршбанкс.

Вирджиния открыла дверь и быстро вошла в комнату со словами извинения, готовыми сорваться с ее губ. Но гостиная была пуста. С первого взгляда было видно, что мисс Маршбанкс еще не завтракала.

«Итак, она тоже опаздывает», — подумала Вирджиния, слегка улыбнувшись. Она взглянула на несколько, примерно с полдюжины, серебряных блюд с крышками, выставленных на сервировочном столике на серебряной плитке, которую подогревали шесть коротких свечей в серебряных подсвечниках; свечи можно было погасить, повернув крошечную ручку. Сегодня на завтрак им подали два разных яичных блюда, два рыбных и жареную дичь.

Вирджинии стало интересно, кому достаются остатки от этих обильных угощений; она ведь уже знала, что когда ей и мисс Маршбанкс предлагается выбор из пяти-шести блюд, в столовой в это время подают не меньше дюжины, не считая холодных закусок — ветчины, заливного, свинины, кабаньей головы и других видов холодного мяса; все это ставилось на стол только один раз, а потом исчезало неизвестно куда.