– Бежим? – предложил он генералу.

– От себя не убежишь,– прошептал генерал, с трудом приоткрывая запёкшиеся кровью губы, – Если сбегу, признаю выдвинутые обвинения законными, что хуже смерти. Мне следует дождаться приговора, каким бы суровым он не был. А вы бегите, молодой человек, может быть это ваша судьба.

Михаил спиной осторожно толкнул дверь. Она, не скрипнув, поддалась и, пропустив, бесшумно закрылась. Стараясь неслышно ступать по плиточному полу коридора, Михаил вырвался из здания. Ворота лагеря по-прежнему стояли открытыми и неохраняемыми. Беспечность персонала объяснялась тем, что побеги из лагеря не случались. Михаил проскользнул через ворота, оставив за спиной колючую проволоку. Затем помчался в сумерках в степь в направлении коричневого камня под прикрытие львов, куда вряд ли бы, на ночь глядя, бросились за ним в погоню охранники. На постаменте вожак отсутствовал. Видимо, вместе с прайдом он находился в укромном месте.

В степи далеко от каменного трона Михаил повстречал вожака. Царь зверей давно заприметил блуждающего по неведомым тропам беглеца и, затаившись в густой траве, терпеливо ждал, пока тот перестанет кружить и предстанет перед ним. Михаил, выйдя на зверя, вздрогнул, услышав предупредительный нескончаемый рокот грозного льва, и замер, не в силах пошевелиться. Бежать было не куда. При желании зверь мог нагнать жертву в считанные секунды. Поскольку лев лежал без признаков внешней агрессии, беглец стал потихоньку приходить в себя. Обессиленный, испытывая голод, а ещё более жажду, он возжелал поскорее закончить надвигающийся кошмар, наблюдая за собой как бы со стороны, что не может совладеть с ужасом трясущихся ног и разбалансированными шарнирами связок. Взъерошенный, не мытый, уставший бояться, он стоял с опущенными руками, чуть сутулясь, и смотрел неотрывно в изучающие его человеческие глаза, вросшие в львиную морду.

– Всё же ты пришёл к нам, к животным,– сказал лев человеческим голосом.

– Пришёл не к вам,– возразил Михаил.– Я ищу безопасную и короткую дорогу домой в надежде поскорее выбраться из лагеря.

– К чему напрасные хлопоты? Выбравшись из лагеря, ты попадешь в шайку людей, где тебя опять ждут неприятности. У тебя есть шанс примкнуть к прайду, и почувствовать себя в безопасности. Оставайся с нами.

– Лучше я умру человеком, чем превращусь в животное,– обессиленным голосом твёрдо вымолвил Михаил.

– Твои страдания могли закончиться, но выбор остаётся за тобой и, следовательно, твой путь и испытания не закончены,– разочаровано прорычал лев и движением головы указал путнику направление, по которому следовало двигаться.

Вожак, лежа, опустил умную голову на вытянутые лапы. Михаил двинулся прочь от льва, который, полузакрыв веки, лениво провожал субъекта, решившего остаться, не в пример ему, человеком.

Возвращение домой проходило, как в тумане. Из выпавших злоключений память высветила эпизод лежания в кустах, когда, ёжась от холода, пришлось наблюдать за осуждёнными, возводящими новый микрорайон, огороженный колючей проволокой, в то время как рядом в зашарпанных телогрейках работали свободные строители, положение которых, практически, не отличалось от положения заключённых. Насмотревшись на «радость труда», задворками, сторонясь людей, Михаил попытался выбраться из центра города и вскоре очутился на окраине в аэропорту, где издали, не решаясь приблизиться к пассажирам, со стороны следил за посадкой на очередной рейс. Порывшись в карманах, начал собирать деньги на авиабилет. Среди никчёмных бумаг, доставаемых из карманов, неожиданно появилось удостоверение личности, выписанное на имя Николая Самопалова. Как в портмоне запало удостоверение его друга, оставалось загадкой. Вот почему, догадался Михаил, следователи упорно называли его по ошибке Николаем или Николосом. К самолёту потянулась цепочка вылетающих пассажиров. К лайнеру энергичной походкой подошли два опаздывающих молодых человека. Замкнув образовавшуюся у трапа очередь и выждав паузу, подошедшие здоровяки скрутили руки одному из беспечных пассажиров и молниеносно втолкнули его в подъехавшую спецмашину чёрного цвета, которая быстро покинула лётное поле. Операция произошла элегантно и чётко. Молодые люди блестяще выполнили свою миссию по очистке рядов. Завороженные пассажиры, радуясь, что забрали не их, понимающим взглядом проводили легковую машину, внешне никак не прореагировав на свершившийся акт, восприняли группу захвата, как само собой разумеющееся. Стюардесса, у которой слегка задрожали пальцы рук при рассмотрении проездных документов, справилась с волнением и ускорила посадку. Вскоре пассажиры закончили восхождение на лайнер. Стюардесса поднялась на вершину трапа и, стоя у открытой двери, тупо смотрела на землю в одну точку, дожидаясь еще одного опаздывающего пассажира. Михаил перестал подсчитывать деньги. Их не хватало. К тому же он вспомнил об отсутствии паспорта, дававшего ему право на приобретение авиабилета. Наличие в кармане пиджака удостоверения личности, обладатель которого явно находился в розыске, охладило пыл. Появилось сомнение в целесообразности самого полёта, в конце которого его могут встречать другие молодые люди при выходе с трапа. Чтобы не рисковать, было принято решение добираться домой нехожеными тропами и попутным транспортом, исключив рейсовые маршруты, занесённые в журналы и справочники. Изголодавшийся, полубольной, в изодранной одежде Михаил поздней ночью осторожно постучался в родимое окно. Обессиленная ожиданием жена с радостью встретила его у порога.

– Что случилось, милый?– спросила она. Тепло родного человека, вставшего с постели, передалось мужу. Обняв ее, он долго стоял, впитывая в себя силы, исходящие от жены.

– Лучше не спрашивай,– слабым голосом, помедлив, ответил Михаил.– Скажи лучше, что случилось с Николаем Самопаловым? Где он?

– С ним?– спросила удивленно жена.– Ничего не случилось. По конкурсу он получил кафедру в университете и два дня назад уехал за тридевять земель в тьму тараканью, поближе к китайской границе. Его торжественно проводили всем институтом. На днях, на новое местожительство к нему, с нажитым скарбом перебираются жена с сыном. У тебя в запасе достаточно времени, чтобы через нее передать привет другу… И это всё, что волнует тебя?– спросила она.

Она не преминула напомнить о себе и еще раз высказаться, что не следует забывать о ней ни при каких обстоятельствах.

– Я всё подробно расскажу,– успокаивая жену, пообещал Михаил.

Сидя за ужином, он рассказал о своих злоключениях, в том числе и о грозящей Николаю опасности, о которой незамедлительно следовало предупредить.

– Ложись спать и ни о чём не думай,– предложила жена.– Утро вечера мудренее. Выспись, отдохни, а завтра мы что-нибудь придумаем.

На следующий день Михаил проснулся поздним утром, если и не полный сил, то, во всяком случае, с чувством свежести. Жена хлопотала на кухне. Михаил встал и, накинув халат, пошлёпал в шлёпанцах на запах кофе. Жена уже успела позавтракать. За компанию она присела напротив и, не притрагиваясь к еде, с участием смотрела на мужа. Утолив первый голод, Михаил оторвал взгляд от тарелки. Заглядывая ему в глаза, жена предложила забыть пережитое и никому не рассказывать о побеге из мест не столь отдалённых. Предложение: больше никогда не вспоминать о треволнениях, связанных с пребыванием в лагере по нелепой ошибке вместо Николая, который не подозревает о злоключениях друга и которого, вряд ли, теперь тронут в новом месте, уехавшим за тридевять земель,– показалось заманчивым.