Из больницы мы ушли после полудня: мама сказала, что хочет отдохнуть: «Придёте завтра. – Она задержала мою руку в своей и вдруг горячо заговорила: – Ты прости, что я вышла за отчима. Мне было очень больно, когда он тебя обижал, и сама я никогда его не любила. Но без него мы бы не выжили. Понимаешь?» Едва сдерживая слёзы, я кивнула: «Понимаю, мама. И вам не за что просить у меня прощения».

Прямо из больницы мы зашли с Илоной в магазин, выбрали обновку. Придя домой, она тут же похвасталась Яну и дяде Юзефу: «Смотрите, какие у меня туфли! Бабушка подарила!» В шесть часов сели ужинать, и вдруг – страшный грохот. Отчим вскочил: «Не иначе как входная дверь захлопнулась, она у нас тяжеленная, пойду посмотрю». Вернувшись, пожал плечами: «Вроде в порядке», а у меня внутри всё вдруг сжалось, не вздохнуть. Побежала к телефону-автомату, набрала номер больницы и услышала: «Ваша мама умерла десять минут назад».

Мне нужно было возвращаться в Ленинград, и я оставила деньги священнику, настоятелю костела, при котором было кладбище, чтобы он устроил маме место упокоения, как полагается. Но потом мой брат Юзеф нарушил покой мамы: когда умер его отец, мой отчим, Ян Голомб, брат не захотел тратиться на отдельную могилу и положил его в мамину. Получилось, что после смерти мама разделила место упокоения с человеком, которого не любила.

Спустя год в качестве участницы культурной программы я поехала в Мюнхен на Олимпиаду. И вот советская делегация – знаменитые спортсмены, артисты – через Европу возвращается на автобусах домой. Уже на территории Польши делаем остановку, я иду к машине, в которой едет руководство: «Мы скоро будем проезжать Вроцлав. Неподалёку городок, где похоронена моя мама. Я хотела бы навестить её могилу». «Подумаем», – был ответ.

В пригороде Валбжиха кавалькада останавливается, и один из руководителей делегации входит в наш автобус: «Какой, говорите, крюк придётся сделать?» «Километров девяносто…» – «Поехали». Многие актёры и спортсмены везли букеты, подаренные им в Мюнхене. Когда я пошла с охапкой цветов к воротам кладбища, все потянулись за мной. И тоже с цветами. На могиле мамы вырос огромный курган из роз, лилий, тюльпанов.

«Какой чести вы, мамочка, дождались, – прошептала я. – Такие люди, гордость великой страны, возлагают на вашу могилу цветы. И эта честь заслуженная…»

В это непростое время мне очень нужна была поддержка близких людей, но от Шуры Броневицкого её трудно было дождаться, он по-прежнему был суров со мной, работа для него была на первом месте. Ради справедливости замечу, что суров он бывал не только со мной, но и со всеми музыкантами «Дружбы». Дело кончилось тем, что в 1972 году на «корабле» произошел бунт: весь коллектив «Дружбы», кроме меня, решил от него уйти. Почему? А вот что случилось.

Мы два месяца находились на гастролях, все устали. И тут пришла телеграмма от Екатерины Алексеевны Фурцевой о продлении гастролей ещё на месяц – в программе «Эстрада без парада» в Московском Театре эстрады. Музыканты заявили: «Шура, мы не поедем. Выбирай: либо мы, либо Москва». Директор Ленконцерта – Георгий Михайлович Коркин, волевой человек, прислал Броневицкому телеграмму: мол, я не могу не подчиниться приказу Фурцевой, увольняйте, если не хотят ехать. И ведь уволили! Тогда много говорили о распаде «Дружбы», были разные версии, но не было правды.

От редакции.

Это был сложный этап для всех: для Александра Броневицкого, для Эдиты Станиславовны и, конечно, для всех музыкантов ансамбля «Дружба». Как говорят в таких случаях, правда есть, но у каждого она была своя. Сегодня расставить точки над «и» уже невозможно, можно лишь привести здесь официальный документ – письмо, написанное некоторыми участниками ансамбля, чтобы иметь хоть какое-то представление о ситуации.

Письмо в дирекцию ЛО ВГКО

«…К вам обращается группа артистов бывшего ансамбля «Дружба» при ЛО ВГКО. Приказом дирекции ДО ВГКО за № 268 от 19 ноября с.г. мы были уволены с работы по пункту «Е» 47 ст. КЗОТа за прогул.

Причины, вызвавшие этот поступок, не заинтересовали никого. Семь лет существовал ансамбль «Дружба». За эти годы он проделал большую работу по обслуживанию трудящихся нашей страны. В любом конце Советского Союза: Дальний Восток, Сахалин, Сибирь, Целинный край – в любых условиях работал ансамбль, и не было ни одного случая отказа от работы. Ансамбль непрерывно рос творчески, о чем свидетельствуют многочисленные отклики печати, а также почетные грамоты и звания (первые премии на VI Всемирном фестивале и на II Всероссийском конкурсе артистов эстрады 1962 г.). Возрастала популярность, а отсюда – доходность. Каждый концерт проходил при переполненном зале. И год от года стала возрастать загруженность, переходя все предельные нормы. Прибыльность – в ущерб художественному качеству. Дирекция стала забывать, что огромная загруженность сказывается на художественном уровне выступлений и на здоровье людей.

Коллектив находился в поездках по 8–9 месяцев в году. По положению дирекция имеет право не давать выходных дней коллективу, находящемуся в гастрольной поездке, но т. к. подавляющую часть времени мы находились в этих поездках, то мы автоматически были лишены выходных дней. Дирекция не считала нужным давать нам отгулы. Кратковременные пребывания в Ленинграде тоже были заняты работой. А у всех есть жены, у большинства – дети, которые растут, не видя своих отцов. Такие условия работы привели к возникновению конфликтов, грозящих распадом семьи. Мы неоднократно обращались к дирекции с просьбой нормализовать нашу жизнь. Дирекция каждый раз признавала наши просьбы справедливыми, давала обещание исправить положение, но обещаний своих не выполняла.

Ансамбль «Дружба» – вокальный октет, каждый артист которого выполняет свои самостоятельные функции в многоголосом пении и сценическом действии, поэтому выход из строя даже одного человека из восьми чувствительно влияет на качество выступлений. Ансамбль работал сольными концертами из двух отделений, и каждый артист находился на сцене от начала и до конца концерта, неся на себе большую нагрузку. К тому же ансамбль ежедневно репетировал, готовя новую программу.

10 сентября с.г. ансамбль выехал в очередную поездку по Северному Кавказу. Поездка проходила в чрезвычайно трудных условиях: частые длительные тяжелые переезды в автобусах перед концертами, работа на открытых площадках при сильных ветрах и температуре +7–9 градусов. Но все концерты состоялись. Это привело к ряду заболеваний среди артистов ансамбля, которые в интересах дела с целью предотвращения срыва концертов часто работали в больном состоянии. В Кисловодске артист Бакеркин, заболев ангиной, все же выбыл из строя на неделю. У артиста Алахвердова была обнаружена опухоль (фиброма) на связках – результат перенапряженной работы. В настоящее время он перенес операцию, и дальнейшая судьба его как певца неизвестна.

К концу поездки люди были измотаны, устали, больны. Художественный уровень выступлений резко снизился, что подтверждал и художественный руководитель т. Броневицкий. Артисты рассчитывали на кратковременный отдых по приезде в Ленинград согласно утвержденному плану, чтобы в нормальных условиях подлечиться и восстановить силы.