После этого случая она стала с пониманием относиться и к разводу с Александром Александровичем, и к моему второму супругу. Хотя вспоминается один эпизод, характерный для Илоны. Накануне дня рождения Броневицкого, день рождения у него 8 июля, она подошла ко мне и сказала: «Мам, я хочу купить подарок Чуче…» Конечно, я не отказала. Дала денег на такси и бутылку хорошего коньяка. Она купила его и отправилась к Броневицкому на квартиру, где он жил. Возвращается поздно вечером жутко расстроенная, спрашиваю: «Что случилось?» Она: «Он со своей Романовской уехал в Валмиеру…» Тогда еще хутор принадлежал Броневицким, его не вернули прежним хозяевам. И Илона сказала: «Я остаюсь с тобой…» Спрашиваю: «А где коньяк?» Она: «Я разбила у него на лестничной площадке перед квартирой, злая была…» С той поры она даже как-то успокоилась, поняла, что жизнь продолжается, что у Сан Саныча уже другая жизнь, другие женщины и с этим надо смириться.

Я тоже, расставшись с Броневицким, честно пыталась найти свое женское счастье. Второй раз вышла замуж в 1976 году. С Геннадием Ивановичем Шестаковым поначалу все складывалось хорошо, он на руках меня носил в буквальном смысле этого слова. Мы очень любили друг друга. По крайней мере, для меня это было большое чувство. Он, что вполне мудро с его стороны, попытался наладить отношения с Илоной. В чем-то у него даже получилось, – на выпускном вечере дочери в школе он организовал вечеринку на корабле «Кронверк». Еще до этого несколько раз были ситуации, когда она мне говорила: «Ты в школу не ходи, если классный руководитель будет иметь претензии, на родительские собрания пусть приходит Геннадий Иванович». Не помню, довелось ему прийти хотя бы раз или нет, а вот на выпускной он ходил, точно помню, хотя все было так устроено, что взрослые там вообще исключались.

Шестаков был видным мужчиной, этого отрицать не могу, но довольно скоро выяснилось, что он имеет серьезное пристрастие к алкоголю. Ничего не могла с этим поделать. И даже тогда, первое время, пыталась терпеть, закрывать на это глаза. У его пьянства была причина, о ней я узнала сильно потом: дело в том, что Геннадий Иванович был списанным спортсменом, бывшим чемпионом Хабаровского края по бегу на средние дистанции, а спортсмены очень тяжело переживают, когда становятся не нужны. И он запил. Сначала потихоньку, потом все больше и больше. Пытался от меня это скрывать. Поначалу это выглядело вполне безобидно – пара стопок водки после ужина, а потом все понеслось: каждый вечер, уже сильно подшофе, он выдавал страстный монолог: «Я устал быть приложением к знаменитой супруге, хочу, чтобы жена встречала после работы борщом и пирогами». Все это можно было бы перебороть, если бы не его друзья, с которыми ему очень нравилось выпивать, а на шестом году нашей совместной жизни я узнала, что у него появилась любовница. Она тоже была артисткой, но не певицей, а балериной. Он сошелся с ней во время Дней ленинградской культуры в Кемерово – подруга тоже оказалась любительницей «зеленого змия». В один отнюдь не прекрасный день стало ясно, что я связала свою жизнь с алкоголиком. Бросилась к друзьям, которые предостерегали когда-то от этого замужества: «Вы все знали?» – «Да. Но нам сказали, что Шестаков «зашился», хочет начать новую жизнь».

Всем известно, что бывших алкоголиков не бывает, – они могут сорваться в любую минуту. Тогда я вспомнила, что мне говорила мой директор Софья Семеновна Лакони: «Диточка, вы делаете глупость! Он вам не пара», но я её не послушалась, потому что полюбила. Шесть лет мы с Геннадием Ивановичем были вместе, из них лишь первые два-три года я была счастлива. Я помогла ему окончить экономический факультет театрального института, он должен был стать моим директором, но все оказалось бесполезно. Он пил, а я давала по триста концертов в год, все «вживую», чтобы заработать на жизнь. Наши отношения становились все более прохладными, словно между нами вырастала стена. Я окончательно разочаровалась в своем втором муже, когда однажды, вернувшись с гастролей, обнаружила его перед телевизором, разложившим на газетке (!) выпивку и закуску. Такого в моем доме не бывало! Эта картина заставила меня окончательно признать, что я влюбилась не в того человека. К тому же он часто говорил: «Это ненормально, когда мужчина не глава семьи». Наверное, мой второй муж был прав: он не мог содержать семью и взять на себя решение всех ключевых вопросов, а я не соответствовала его идеалу женщины – сияла на сцене, домой приходила усталая, было не до борщей, и никто был мне уже не нужен…

С ним мы причинили друг другу при расставании много боли и обид. Шестаков повел себя весьма некрасиво – пытался делить мое имущество. Хороший адвокат сумел меня «отбить». На разводе Геннадий сказал мне: «Как мы могли жить, когда я сел тебе на шею и болтал ногами, а ты не возражала?!» Самокритичный честный парень! Он умер в 1999 году. Сегодня, вспоминая о нем, думаю, что все-таки развел нас не алкоголь, тягу к которому он не смог преодолеть, а отсутствие общих интересов. Каждый из нас жил своей жизнью.

Когда мы с Шестаковым в 1982 году развелись, Броневицкий узнал об этом и предложил начать все сначала. Вот тут-то я совершила промах, решила, что не для того уходила, чтобы вернуться. Отказала ему, а надо было вернуться. После развода я превратилась в настоящую «холостячку», которая уже не считала возможным когда-либо полюбить всерьез. Были, конечно, время от времени увлечения, но без любви. Решив, что мне не суждено обрести счастье в браке, с головой окунулась в работу. Думала, что женщины-артистки не могут быть в полной мере счастливы – и в работе, и в жизни. Так что после развода с Шестаковым уверилась, что больше никогда не выйду замуж.

После расставания со вторым мужем я пребывала в странном состоянии, с одной стороны, некоего освобождения, когда мучившие тебя отношения закончились, с другой стороны, как любая женщина, оставшаяся без мужчины, страдала. И вот тут на помощь мне пришла моя дочь. Хочу сказать особо, часто случается так, что мать и дочь достигают взаимопонимания, когда дочь вырастает и проходит все те основные жизненные этапы, что девушку делают женщиной. Именно в 20 лет, еще совсем молодая Илона, уже познавшая муки непростой любви, стала понимать мои переживания. Я вообще считаю, что любовь не может быть простой. Где вы видели простую любовь? Это же отношения между людьми, они всегда трудные! Всегда кто-то в паре должен уступать, иначе ничего не получится.

Еще когда Илона была совсем подростком и я видела, что она проявляет интерес к мальчикам, говорила ей: «Если кто понравится всерьез, приводи его домой, не надо жаться по подворотням или по парадным». Так и получилось, что, учась в институте, она привела свою тогдашнюю любовь – джазового музыканта, литовца Пятраса Герулиса, к нам домой. Я её не отговаривала, во-первых, понимала, что с Илоной такой номер не пройдет, во-вторых, по собственному опыту знала – перебороть наше фирменное пьеховское упрямство невозможно. Нужно прожить ситуацию до конца и убедиться в её несостоятельности на собственном опыте. Хотя в отношении Герулиса у меня не было каких-то особых нареканий, мужчина как мужчина. Немного смущало, что он был старше её на 10 лет, так у нас и с Броневицким тоже разница была в 6 лет!