временем, преобразился и начал принимать наезжающих гостей из столицы. На берегу речки в тени деревьев удобное лёгкое строение без причуд и излишеств устраивало всех, а побывавший там однажды сам Кравцов[15] даже похвалил Игорушкина и никуда больше ездить не захотел. С удочкой, без служебной суеты и московских хлопот, он отдыхал здесь и душой, и телом.

Тешиеву поручалось срочно подготовить домик для внезапно нагрянувшего неизвестно с какой надобностью важного гостя, накормить рыбацкой ухой, организовать покой и отдых. Новому заместителю Генерального прокурора никогда ранее бывать в этих краях не приходилось, поэтому в грязь лицом ударить нельзя.

Оказалось, Тешиев, будто предчувствуя звонок Боронина, уже возвратился из района.

— Кстати, Николай, ты успел обернуться, — обрадовался Игорушкин и поведал заместителю о свалившихся на его голову заботах.

Маленький, сухонький и подвижный, тот, словно колобок, забегал-закатался по просторному кабинету прокурора области, замахал руками, зачесал затылок. Игорушкин, сняв китель, ослабив галстук на белоснежной рубашке, взирал на заместителя с верой и надеждой. Безвыходных ситуаций для Тешиева не существовало.

— Главное, ничего не пойму, — горевал прокурор. — Этот приехал явно с какой-то целью. В обком идти не желает. Сразу предупредил строго-настрого, чтобы о его приезде никому ни гугу. Это надо тебе? Самого первого секретаря обкома зреть не хочет! Перестал я понимать этих молодых из столицы!

Тешиев молчал, продолжая размеренно кататься по кабинету.

— А в чём дело? — рассуждал прокурор. — Что ему у нас понадобилось? Аж из Гурьева завернул!

— Был какой-нибудь конкретный разговор, когда ехали из аэропорта? — спросил Тешиев.

— Не было. Так-сяк, про погоду, про рыбалку… — махнул рукой Игорушкин. — Всё пустое.

— Что-нибудь попросил подготовить? Сведения собрать? — продолжал допытываться заместитель. — Аналитический материал, другую информацию?

— Говорю же, ничего! — поморщился прокурор и отвернулся от Тешиева к окну, как от надоедливой мухи. — Вот в этом всё и дело. Как на прогулку прибыл щёголь, лишь без шляпы и тросточки…

— За полторы тысячи вёрст? — разделил сомнения шефа и заместитель. — Нет. Ему наши щи хлебать ни к чему. Вы правы, Николай Петрович, здесь что-то кроется.

— Вот и я кумекаю. Не по наши ли души, Николай?

— Думаете, попрощаться с нами задумал Генеральный?

— А что? Незаменимых нет. И то скажи, по тридцать годков с хвостиком отпахали. Пора и меру знать.

— И пенсия не за горами, — загрустил зам.

— И пенсия рядышком, ты не ошибаешься, — печально поддакнул прокурор.

— Однако не так это делается, Николай Петрович, — вернулась надежда к заму. — Они сначала бригаду проверяющих подсылают. Проводят комплексную проверку. Обкладывают со всех сторон, как медведя в берлоге, а потом, хлоп! Предъявляют карты! Или сам пиши заявление, а не хочешь по-доброму, тогда извини, брат!

— Много ты знаешь! Эк, хватил… Компру собирают, да на ковёр, это когда набедокуришь, а у нас с тобой чего? Делали, как велено, здоровья не жалели, себя не берегли и другим спать не давали. У нас совесть чиста! Всю жизнь закону служили.

— Да, есть что вспомнить, — поддакнул заместитель.

— Подчинённых в руках держали. В области при мне ни один закон под себя не гнул и руки не грел на чужом горе.

— В таких делах, Николай Петрович, всё пришить могут, если понадобится, — вставил своё Тешиев. — Подведут такое к бороде — и нечем крыть.

— Что ты имеешь в виду? — поднял лохматые брови Игорушкин. — Говори, не стесняйся!

— Когда снимать приезжают, соберут… — задумчиво размышлял Тешиев, — приплетут и спички, которые мальцом в школьном туалете жёг.

— Что ты мелешь, Николай? — обиделся прокурор. — Какие спички в туалете? Я о серьёзных вещах с тобой, а у тебя шуточки на уме!

— Извиняюсь, Николай Петрович, не сдержался, — замер на мгновение Тешиев, поклонился неловко, опять заспешил по кабинету. — У меня привычка сызмальства: чем ближе капкан, тем душе веселей.

— Не замечал за тобой, — сердито хмыкнул Игорушкин.

— Я и сам замечать стал только на старости лет.

— Ну, напусти ещё ты на себя тоску, — пожурил заместителя прокурор. — Будем сидеть, как два сыча.

— Я к чему заикнулся про компру, жалобы разные, анонимки? — опять энергично замахал руками Тешиев, покатившись колобком. — Припомнить, насобирать всё могут. Того, прокурора, который пешехода ночью сбил и укатил с места, бросив умиравшего, не забыли?..

— Как же можно забыть? Единственный случай, — возмутился Игорушкин. — Дело уголовное в суд пошло. Виновного я уволил, суд его осудил.

— У них там, наверху, этот случай большой чёрной меткой обозначен в наших личных делах.

— Наговоришь с испугу… — отмахнулся прокурор. — В других областях и хуже дела были.

— За это и повыгоняли, — не сдавался зам. — А уцелевших продолжают страшить этими дамокловыми мечами. Натворил ещё чего — отвечай!.. Кстати, двух следователей вы арестовали за взятки?..

— Так ведь мы сами выявили этих негодяев! — возмутился Игорушкин. — Колосухин их и арестовывал. Он и дела в суд направил. Обоих осудили.

— Вот вам ещё два примерчика, — подвёл черту Тешиев. — Так что, если у кого желание найдётся, накопают.

— С тех пор сколько времени прошло, — рассуждал прокурор. — После приговоров, вступивших в законную силу, никто наверху и пальцем не шевельнул. У меня и объяснения-то были по всем этим случаям только по телефону. Да и те лишь с зональными прокурорами.

— Не шевельнул, — согласился заместитель, — но тогда Роман Андреевич Руденко командовал парадом. Он вас лично знал. А Александр Михайлович Рекунков[16], как назначили его Генеральным прокурором, так ни разу к нам не заглядывал.

— Эк хватил! — крякнул и засмеялся прокурор. — Он на эту должность назначен без году неделя!

Смех его был безмятежен и искренен. Взрослый, могучего телосложения, важных государственных дел чин заливался беспечным ребячьим смехом.

— Зато Борис Васильевич нас не забывает, — смолкнув, поднял вверх палец он, довольный собой.

— Кравцов не из наших, — с сомнением покачал головой Тешиев. — Он с суда начинал, к судейским и ближе. Попомните моё слово, придёт время, он туда вернётся.

— Поговори у меня, мудрец-затейник, — беззлобно погрозил Игорушкин заму, — не накликай беду.

— Слыхал я среди обкомовских, — приблизившись доверительно к прокурору, снизил голос заместитель, — изменения на самом верху намечаются. Андропов идёт на место умершего Суслова, а там, гляди, и выше.

— Да куда же выше? — невольно напрягся и Игорушкин.

— Вот-вот, — Тешиев стих до шёпота. — Горячие головы почти не скрывают. Генеральный-то больше полугода, как болен, а поездка в Узбекистан совсем его доконала. Едва не раздавило его там: рухнул потолок на авиазаводе, куда его узбеки привезли. Только благодаря телохранителям и спасся. Прикрыли Брежнева своими телами, погибли, а его спасли. Но рёбра все поломаны.

— Хватит тебе нагнетать! — попытался унять зама прокурор, засуровел, поёжился. — Не раз Ильича прихватывало. Находись такие, что хоронить