Ч – 53

Беатрис Бланш входит в опустевший комиссариат и поднимается прямо на второй этаж. Жан-Батист Лезаж сидит за своим компьютером. Беатрис постукивает по застекленной двери кабинета, чтобы привлечь его внимание. Он поднимает голову и делает ей знак войти.

– Остались только мы с тобой, Бебе. Все остальные вышли из игры.

Она улыбается ему и опускается на стул.

– Это должно было случиться. Над чем ты работаешь?

– Я читал коммюнике Министерства внутренних дел. Судя по всему, последнее.

– Выкладывай.

– Вкратце: хаос охватил все города Франции, больницы переполнены, а персонала не хватает – как будто это новость, – массовые побеги из тюрем, движение окончательно встало из-за колос сальных пробок, европейские власти больше не ищут ни причины взрывов, ни способа их остановить, крысы бегут с корабля, спасайся кто может, всем удачи.

– Всего-то.

Несколько секунд они молчат. Беатрис чувствует, как буравит ее стальной взгляд ЖБ.

– Ты не спала, – говорит он.

– Нет, я вырубилась в домике спасателей в пять утра. Придавила часика три.

– Ты мне понадобишься, Бебе. И я не хочу, чтобы ты загнулась на моих глазах.

– Я знаю, не волнуйся. Две медсестры и три врача сами предложили свою помощь, признаюсь, это облегчило нам жизнь. Еще десяток волонтеров патрулируют с нами пляж и разруливают срочные случаи. Но всё равно мы ничего не контролируем. Всё пошло вразнос.

– У нас срочный случай в мировом масштабе. Мы можем только латать там, где лопается, чтобы ни шатко ни валко продолжать ехать.

– Тебе нет равных в том, что касается тухлых метафор, – улыбается Беатрис.

Она чмокает заросшую щеку и покидает комиссариат.

Вернувшись на пляж, она видит доктора Марка Перрена-Соважа; склонившись над лежащей женщиной, он делает ей непрямой массаж сердца. Она бежит к нему, расталкивая столпившихся вокруг людей.

– Я могу помочь?

Сосредоточенный на своем занятии врач не отвечает, продолжая попытки реанимировать женщину. Через несколько минут он прекращает, прикладывает два пальца к сонной артерии в поисках пульса, выпрямляется.

– Мертва, – говорит он. – Передозировка. И так без конца.

– Мне жаль, Марк…

– Всему миру жаль, твою мать! – срывается он. Поднимается, глубоко вдыхает. – Извини. День выдался долгий.

– Хочешь, я отвезу тебя?

Марк окидывает пляж взглядом.

– Через час? – предлагает он.

– Заметано.

Обозначенный срок как будто придает ему сил. Он подходит к мужу умершей женщины и о чём-то говорит с ним. Мужчина в слезах. Однако, поцеловав жену в лоб, он деловито берет ее за плечи, а Марк за ноги.

– Я сама, – говорит ему Беатрис, – у тебя есть дела поважнее.

Поколебавшись, Марк уступает ей место и идет заниматься ребенком с поврежденной ногой. Ни слова не говоря, Беатрис и мужчина, у которого еще текут слезы, пробираются к складу, чтобы положить туда тело. У дверей пожарный предлагает их сменить. Мужчина никак не может решиться выпустить из рук тело жены. Запах разложения невыносим. Беатрис сглатывает, борясь с тошнотой, и уходит, оставив незнакомца наедине с его непереносимой скорбью.

Ч – 52

Валентин лежит, свернувшись калачиком, на своем матрасе внутри грота.

Живи и люби что есть сил. Живи и люби что есть сил. Что есть сил.

Он бьет кулаком по скале, словно так заставит замолчать голос матери.

Боль действует как электрошок. Ну вот, готово дело, он причиняет себе физические страдания, чтобы заглушить свои мысли, в точности как это делала она. Она не этого хотела, и он тоже хочет не этого. Ему нельзя оставаться одному, он рискует наделать глупостей.

Чтобы успокоиться, он встает, выходит из грота на дневной свет. Лили нигде не видно. Браима тоже. Взгляд Валентина цепляется за одинокую фигуру Сары, сидящую на нижней ступеньке. Приободрившись, он идет к ней.

Ч – 52

Сара вся кипит.

Гвенаэль едва взглянул на нее с утра, они не обменялись и тремя фразами. Как будто ее и нет. Как будто он сам побуждает ее уйти. И с каждым часом в ней растет план. Быть для одного Гвена – ей этого было бы достаточно, но если он отказывает ей в малейшем внимании, что ж, она будет для других, без него. Ей это нужно.

– Эй!

Она оборачивается, щурит глаза от солнца. Валентин улыбается ей.

– Ты скверно выглядишь, – замечает она.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

У него вырывается невеселый смешок. Сара вдруг вскакивает на ноги.

– Сделаем что-нибудь?

– Что?

– Не знаю. Что-нибудь. Сыграем в карты, построим замок из песка, что угодно! Я схожу с ума, ничего не делая, когда взрывы приближаются, а никто так и не знает почему, и выход не найден… Если я просижу еще минуту – побегу и разобью голову о скалу или, не знаю, уйду куда глаза глядят. У меня уже крыша едет.

Он смотрит на нее как-то странно, словно прикидывает, насколько она серьезна.

– Ты хочешь построить замок из песка? Сомневаюсь, что это поможет нам от взрывов, Сара…

– Почему нет? Представь, вдруг это ключ, чтобы их остановить? Недоумки, которые запустили эти взрывы, только и ждут, когда кто-нибудь где-нибудь построит замок из песка, чтобы всё прекратилось. И никто, естественно, об этом не подумал! Чем это абсурднее нашей дерьмовой ситуации, а?

Валентин дружески обнимает ее за плечи и на миг прижимает к себе.

– Хорошо, – говорит он ласково, – давай построим замок.

Успокоенная конкретной целью, пусть даже такой ерундовой, Сара бежит к мокрому песку и засучивает рукава. Они вместе составляют план строительства: четыре башни разной высоты, дозорный круг и глубокий ров, ворота, мост, сторожевые башенки… Больше часа они роют, строят, лепят так, будто от этого зависит их жизнь. Добавляют спереди вторую стену, чтобы защитить замок от волн. Когда вода уже лижет песок в нескольких метрах от него, Валентин вдруг вскакивает:

– Нинон! Надо привести ее, ей понравится!

– Иду!

Сара кидается к лестнице, бегом поднимается наверх. Запыхавшись, влетает в сад. Лили-Анн играет с племянницей, они сделали из простыней плащи, а палки служат им шпагами.

– Эй, рыцари! Там, внизу, нуждается в защите замок! Пусть ваши мечи потрудятся ради благородного дела!