А ты не много на себя берешь, а? — осторожно спросилПетька.

Вот если бы я Инке сообщила, что ее мама — ей не мама, тогдаможно было бы сказать, что я много на себя взяла! — передернула плечамиДаша. — А так…

Кстати, Инке обязательно нужно сказать все про ее роднуюмаму. Что она ее не бросила, а умерла от родов. Какая все-таки гадина была этаНорочка! Инка могла до старости не знать… Да и что тут такого? Женщина умерла,остался крохотный ребенок, а другая ее вырастила как свою! Зачем было лезть,скажите на милость, — страстно произнесла Оля. — Нехорошо так пропокойницу говорить, но я ее просто ненавижу… Слушайте, мы с вами все-такидопускали возможность, что Любовь Марковна или Федор Борисович убили… Этоглупость, чушь полнейшая! Они же не в курсе, что Инка уже знает. Вы же видели,как они себя вели… Но я не представляю себе, как ты собираешься с ее мамойразговаривать. Я лично не смогла бы…

Даша задумалась.

— Да и потом, — продолжала Оля, — откуда ейзнать про Норочкиных врагов?

Петь, а что, если поговорить с мужем? Допустим, завтра,когда не будет тещи? Осторожненько поговорить — сказать, что у нас естьподозрения, что убил кто-то из врагов, а? — спросила Даша.

Нельзя, Лавря! Я уже там засветился, и этот Паша, а онтипичный пентюх, еще на меня кражу может повесить.

Только этого еще недоставало! — воскликнула Оля.

И, кстати, он первый на Киселевых укажет! — добавилПетька.

Значит, у нас один путь — поговорить с Любовью Марковной!

Почему? Есть еще другой путь — просто забыть обо всемэтом, — ухмыльнулся Петька. — Но это ведь не наш путь, правда? Нам жепочему-то всегда больше всех надо. Мы — всякой бочке затычка!

Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала! — рассердиласьДаша.

Так я же не в осуждение! Я просто констатирую — это не нашпуть! Верно?

Верно! — вздохнула Оля.

А я вот подумала: если Любовь Марковна и не знает ничего проНорочкиных врагов, она запросто сможет свести нас с кем-то, кто знает!

Если захочет! — усомнился Петька.

Да, тут вообще сплошные «если»… А вот Инне пока ничегоговорить не нужно! Лучше мы сперва поговорим с ее мамой, и пусть она сама ейвсе скажет!

Правильно, Лавря! — сразу согласился Петька.

Наверное, ты права, — подумав, сказала Оля. — Такбудет тактичнее. Ну, а какие сейчас планы?

Давайте позвоним сейчас Киселевым, и если Любовь Марковнасможет нас принять…

Нас? Нет, Лавря, такой разговор лучше вести с глазу на глаз!

Тогда, может, лучше Оля это сделает? Они же давно знакомы…

Нет! — закричала Оля. — Я не смогу! Просто нерешусь и буду что-то мямлить… Нет, Дашка, лучше ты…

— Хорошо! — сурово проговорила Даша. — Ясейчас ей позвоню, и если она согласится…

— Тогда ты поедешь к ней, а мы — на Фрунзенскую!

Они нашли жетончик, и Даша набрала номер Киселевых. Ктелефону подошла Любовь Марковна.

— Добрый день, это говорит Даша Лаврецкая.

— Здравствуй, Дашенька, а Инночки дома нет. Они с папойна дачу поехали, кое-что привезти оттуда. Вернутся только к вечеру!

Задыхаясь от волнения, Даша проговорила:

Любовь Марковна, мне ужасно нужно с вами поговорить!Наедине! Можно?

Дашенька, что-то случилось?

Нет, то есть… да ну, одним словом, это очень, очень важно!

Ну хорошо, приезжай!

Можно прямо сейчас?

Конечно! Даша, ты хоть в двух словах скажи, в чем дело… А тоя волнуюсь! Что-то плохое случилось? С Инной?

Нет-нет, с ней ничего не случилось, это скорее важно длянас… Для меня…

Ну, ладно, приезжай быстрее! Я жду!

Даша в полном изнеможении привалилась к стене, на которойвисел телефон-автомат.

Фу! Я как вагон разгрузила!

То ли еще будет, когда ты с ней говорить начнешь, — ссочувствием поглядел на нее Петька. — Но уж взялась за гуж…

Да я знаю. Ой, не могу! Надо выпить чего-нибудь холодного!

Даша подбежала к палатке, торговавшей сигаретами инапитками.

— У вас холодильник есть? Тогда дайте банку пепси —похолоднее.

Дрожащими руками Даша вскрыла банку и припала к отверстию.

— Лавря, полегче! Простудишься!

Даша только головой помотала. Залпом выпив банку, она зашвырнулаее в урну и перевела дух.

— Легче стало? — заботливо спросила Оля.

— Угу! — кивнула Даша. — Ну, ладно, япоехала! Я вам позвоню!

Лавря, если надо будет за тобой заехать, ты только скажи!

Петечка, я позвоню!

И Даша понеслась к метро. Петя и Оля не спеша направилисьтуда же.

Ой, Петька, какая она… решительная! Смелая!

Лавря? Да, она такая! — с гордостью подтвердил Петька.Для него это было не ново.

На подходе к дому Киселевых Даша вдруг замедлила бег. Ейстало страшно. Как говорить с едва знакомой женщиной обо всем этом? Как незадеть ее чувства, не причинить боль? Если бы она не договорилась с Инкиноймамой, она, наверное, обратилась бы в бегство. Но Любовь Марковна ее ждет. И,естественно, волнуется. Ничего не попишешь, надо идти. Тяжело вздохнув, Дашаоткрыла дверь подъезда.

Любовь Марковна встретила Дашу у лифта.

Наконец-то! — воскликнула она. — Я уже места себене нахожу!

Здравствуйте, Любовь Марковна! Но я ведь не опоздала!

Нет, но у меня сердце не на месте. Что-то случилось, да? Ах,что это я! Заходи, раздевайся.

Даша быстро сняла куртку и наклонилась, чтобы расшнуроватьботинки, но Любовь Марковна не позволила.

— Заходи так, на улице сухо!

Даша кивнула. Любовь Марковна провела ее на кухню. Усадилаза стол и молча поставила перед ней стакан клюквенного морса.

Ты не голодна?

Нет, спасибо!

Ну что ж, рассказывай, что тебя сюда привело! —запинаясь от волнения, проговорила Любовь Марковна и села напротив Даши,подперев голову рукой.

Понимаете… Инна некоторое время назад… узнала, что вы… чтовы не ее мать…

О-о-о! — застонала Любовь Марковна и закрыла лицоруками.

У Даши сжалось сердце. Наверное, не так надо было начинать.Но слово не воробей…