Внешне похожие, девочки оказались совсем разными. Ева, общительная и улыбчивая, едва научившись говорить, пыталась во всем подражать матери. Она выторговала себе право присутствовать на приеме больных. В семь лет Ева уже самостоятельно бродила по лесу и могла отыскать самые редкие травы. Рина же предпочитала книги. После пятого класса Ева бросила школу, решив, что полученных знаний вполне достаточно для того, чтобы продолжать дело матери. Рина продолжала учиться, с каждым днем все больше убеждаясь, что от материнского таланта ей не досталось ни крупицы. Все перешло сестре. Было ли это справедливым? Рина никогда не сетовала на судьбу. Несмотря ни на что, она любила сестру и мать. Без зависти, без злобы, но с горячей мечтой научиться лечить. Пусть не так, как они, пусть средствами традиционной медицины, но лечить. Рина поступила в медицинское училище, и тут ей повезло. Преподаватель предмета с, казалось бы, скучным для будущего медика названием «Гигиена и экология», Анастасия Михайловна, была знакома с ее матерью, Клавдией. Без лишних слов она поняла, что творится в душе ее ученицы. «В каждом из нас есть божественная искра, – сказала она тогда. – Главное – не дать ей угаснуть, помочь разгореться, поверить, что все в жизни возможно».

И Рина поверила. Оказалось, что для того, чтобы лечить людей с помощью даров природы, вовсе не обязательно родиться в семье потомственных целителей. Этому можно научиться по книгам. И пусть книг этих совсем мало, но они есть. Было бы желание. А оно у Рины было. Позабыв обо всем на свете, она целыми днями просиживала в библиотеке, переписывая книги по лечебным травам, зарисовывая картинки. Это сейчас подобных книг можно купить сколько душе угодно, а тогда они были редки, не в каждой библиотеке имелись и выдавались только в читальном зале.

Поначалу новые знания давались с огромным трудом, но Рина не сдавалась. И в какой-то момент количество перешло в качество. Первой пациенткой Рины была Лариса, ее соседка по общежитию. Кисти рук девушки уродовали многочисленные бородавки. Чем только она не пыталась их свести! Перепробовала практически все аптечные средства, прижигала жидким азотом в салоне красоты. Все бесполезно – поначалу мелкие, единичные, они разрослись, а у основания большого пальца, слившись, образовали остров, отчего вся рука напоминала карту: Австралия – большой материк, чуть правее вытянувшаяся цепочка – Новая Зеландия и вокруг россыпь мелких островков – Океания.

Мать, а следом и Ева лечили подобную напасть просто – на рассвете набирали в бутылку воды из ключа, в полотняный мешочек, сшитый собственными руками, насыпали трав – всех, какие были в доме, по щепотке. А трав всегда было очень много – в мешках, мешочках и просто в пучках, подвешенных под притолокой. Бутылка и мешочек отдавались больному со словами: «Даю тебе воды от всякой беды. Даю травы горсть, чтобы лучше спалось, чтобы боли ушли, чтоб болезни прошли». Водой нужно было умываться поутру, а травы заваривать и пить натощак. И ведь помогало! Люди возвращались с благодарностью, приводили родных, друзей и просто знакомых. Молва о потомственных целительницах порождала в их пациентах веру, а вера способна поставить на ноги даже тех, от кого отвернулась традиционная медицина.

Именно этой веры не хватало Ларисе.

– Ерунда какая-то, – сказала она, сунув нос в пакет с травами. – Мои бородавки жидкий азот не взял, а ты предлагаешь какую-то крапиву!

– Не какую-то, а двудомную, – оскорбилась за свои растения Рина.

Но обижайся не обижайся, истина в словах подруги была. Неверие – залог неудачи. Рининой веры должно было хватить на двоих. Она сама сделала крепкий отвар полыни для примочек и настой из трав, куда, кроме крапивы, входили еще семь компонентов – для внутреннего употребления. Рано утром, до занятий, и вечером, перед сном, она поила соседку отваром и накладывала на ее руки компрессы. Через пять дней отдельные островки стали исчезать. Когда еще через неделю бесследно пропала Новая Зеландия, Лариса наконец уверовала в возможность исцеления. Теперь она уже сама делала по утрам и вечерам компрессы, у Рины осталась лишь обязанность готовить отвар.

С легкой руки благодарной Ларисы о Рининых способностях узнало все общежитие. К начинающему лекарю потянулась цепочка страждущих. И тут Рина впервые столкнулась с моральным аспектом своей деятельности. Обитатели общежития, в основном молодые девушки, только что выскользнувшие во взрослую жизнь из-под родительской опеки, знающие о хронических болезнях только понаслышке, нуждались в помощи иного рода. Им всем поголовно хотелось любви. Если же любви не случалось, надеяться оставалось только на чудо. А чудо в юных головах ассоциировалось с излечением Ларисы, точнее, с ее соседкой со странным именем Рина.

Всех потенциальных пациентов Рины можно было условно разделить на три группы. Первая – готовящиеся к любви. Этим нужно было избавиться от прыщей, угрей и прочих неприятностей, заставляющих сомневаться в собственной привлекательности. Вторые – встретившие любовь, но не нашедшие взаимности. Эти требовали помощи в делах сердечных. С дрожью в голосе они просили приворотных средств, которые заставят избранника потерять покой. Этим Рина однозначно отказывала. Мать крепко-накрепко наказала своим девочкам не заниматься этим, ибо приворот – не только насилие над психикой его объекта, но и гарантированное осложнение будущего, своего и своих детей.

– Я не колдунья, – говорила Рина, – я учусь вместе с вами лечить людей. Приворот – не панацея, а страшное зло. Вы всегда будете знать, что живущий рядом человек не любит вас, а пристегнут к вам поводком приворота. А вдруг вы встретите настоящую любовь? Ту самую, единственную? Оборвать приворот не так просто. Последствия непредсказуемы, и смерть – еще не самое страшное из них.

Но кто будет прислушиваться к голосу разума, когда Лариска, от которой все парни бежали сломя голову, стоило им увидеть ее руки и мысленно представить, как она этими самыми руками… Бр-р-р… Так вот эта Лариска уже встречается со студентом из приборостроительного института, пусть не красавцем, но очень даже ничего, и в обед в столовке листает газеты с бесплатными объявлениями, подыскивая недорогую съемную квартиру. Нет, без колдовства тут явно не обошлось. Черт с ним, с будущим, как-нибудь устаканится. Счастья хочется именно сейчас. Просто нужно найти слова, чтобы уговорить неуступчивую колдунью. И все начиналось сначала.

Если в общении с этими, вторыми, Рина еще могла как-то проявлять твердость, то с третьими… Они приходили с темными кругами под печальными глазами, почти с порога начинали плакать и бросать отрывисто.

– Пять недель… А он на звонки не отвечает… Мать с отцом убьют…

И что тут поделаешь? Начинать взрослую жизнь с аборта рискованно – можно навсегда лишиться радости материнства. Травы-то, конечно, есть подходящие, но это игра со здоровьем. И игра эта была Рине не по душе. Она отказывалась, а на душе скребли кошки. Когда-то она прочитала, что имя ее в переводе с санскрита означает «растаявшая». В потоке чужих эмоций она таяла, словно восковая свеча. Чувствуя, что совсем немного – и ей не удастся сохранить свою позицию по отношению к потенциальным пациентам, Рина однажды собрала вещи и ушла из общежития. Попросилась на работу в больницу, где летом проходила практику. Ее, конечно, взяли – санитарки всегда нужны.