В седьмой главе описываются особенности вскрытия мертвых новорожденных младенцев.

В восьмой главе изложены «правила, как поступать при исследовании мертвых тел, когда имеется подозрение об отравлении». Дополнением к ней служит следующая, девятая глава, в которой перечисляются известные на то время способы обнаружения ядов, а также четыре приложенные таблицы, в которых перечислены симптомы отравлений ядами, способы лечения и определения наличия ядов в исследуемых вещественных доказательствах и в организме жертвы.

Глава десятая рассматривает принципы исследования повреждений, а также установления времени их возникновения (при жизни или после смерти).

«Устав судебной медицины» полностью отвечал потребностям своего времени. Ни одна западноевропейская страна не могла похвастаться в XIX веке столь обстоятельным судебно-медицинским кодексом.

В 1835 году в Российской империи был введен новый Университетский устав, в котором среди прочих кафедр значилась «Кафедра судебной медицины, медицинской полиции, истории и литературы медицины, энциклопедии и методологии». Было у этой кафедры и краткое название, использовавшееся и в официальных документах – она называлась «кафедрой государственного врачебноведения». Помимо университетов такая кафедра была и в Императорской Медико-хирургической академии. Заслуживает отдельной похвалы университетский курс судебной медицины, в который, помимо основных тем – исследования трупов и телесных повреждений, входили также судебная химия, судебно-психиатрическая экспертиза, акушерско-гинекологическая экспертиза, определение возраста, экспертиза притворных болезней и членовредительства. Большое внимание уделялось правилам ведения судебно-медицинской документации. Времена, когда каждый эксперт составлял заключение по своему усмотрению, остались в прошлом.

Первую учебную программу по судебной медицине составил профессор кафедры судебной медицины Московского университета Александр Осипович Армфельд, выдающийся организатор отечественной судебной медицины и человек передовых взглядов; он в числе первых выступил за допущение женщин к получению высшего образования[53]. «Во все продолжение сего последнего академического года[54] посвящается Государственному Врачебноведению по 6 часов в неделю, – говорилось в программе. – В первое полугодие излагается судебная медицина, во втором – медицинская полиция. Мы начинаем с судебной медицины, потому что изучение ее сопровождается многими практическими упражнениями, именно во вскрытии мертвых тел, доставленных в наш анатомический театр преимущественно в зимнее время». Тщательная продуманность программы не может не вызвать восхищения – учитывается даже такое обстоятельство, как время года! Завершалась программа «статьею об исследовании ошибок и проступков медицинских лиц клинических врачей, хирургов, родовоспомогателей обоего пола и судебных медиков».

В середине XIX века Программа рекомендовала следующие учебники. По части судебной медицины – учебник С. А. Громова «Краткое изложение судебной медицины». По части медицинской полиции – первый том учебника Карла Карловича Гелинга «Опыт гражданской медицинской полиции, примененной к законам Российской Империи». Врачебное законоведение предлагалось изучать по «Краткому руководству для врачей к познанию российских законов и государственной службы».

Согласно правительственному указу по Министерству внутренних дел от 28 декабря 1838 года для получения званий уездных, полицейских, городских врачей и инспекторов врачебной управы врачи подвергались особому экзамену, на котором, помимо прочих знаний, проверялись и судебно-медицинские, причем проверялись довольно обстоятельно. Сначала экзаменуемый проходил устный и письменный экзамены, результаты которых оценивались преподавателями медицинского факультета университета, при котором проводились испытания. Если результат признавался удовлетворительным, экзаменуемый допускался к третьей части испытания – вскрытию трупа, которое производилось в присутствии профессора, и составлению полного судебно-медицинского свидетельства по результатам сделанного вскрытия. Аналогичный экзамен сдавали вместе с защитой диссертации соискатели степени доктора медицины.

Наряду с профессором Армфельдом, основоположником Московской судебно-медицинской школы, которая была ведущей в Российской империи, считается Иван Иванович Нейдинг, который пришел на кафедру судебной медицины Московского университета после нескольких лет работы ординатором терапевтического отделения Московской полицейской больницы. С 1876 по 1903 год Нейдинг читал лекции по судебной медицине и вел практические занятия по этому предмету, а с 1878 по 1900 год заведовал кафедрой судебной медицины. О нем упоминает в «Москве и москвичах» Владимир Гиляровский: «Помню, как-то я зашел в анатомический театр к профессору И. И. Нейдингу и застал его читающим лекцию студентам. На столе лежал труп, поднятый на Хитровом рынке. Осмотрев труп, И. И. Нейдинг сказал:

– Признаков насильственной смерти нет.

Вдруг из толпы студентов вышел старый сторож при анатомическом театре, знаменитый Волков, нередко помогавший студентам препарировать, что он делал замечательно умело».

– Иван Иванович, – сказал он, – что вы, признаков нет! Посмотрите-ка, ему в "лигаментум-нухе" насыпали! – Повернул труп и указал перелом шейного позвонка. – Нет уж, Иван Иванович, не было случая, чтобы с Хитровки присылали не убитых»[55].

В 1868 году в известной работе «О диагностическом значении бороздки на шее при повешении и удавлении» Нейдинг описал признак прижизненного происхождения странгуляционной борозды[56], который вошел в науку как «признак Нейдинга» (наличие кровоизлияний у нижнего края борозды и в области ее валиков, выявляемое при исследовании кусочка кожи из области борозды в проходящем свете).

Отцом русской токсикологии считается профессор Императорской Медико-хирургической академии Евгений Венцеславович Пеликан, ставший основоположником научно-экспериментального направления в токсикологии. В 1865 году Пеликан основал журнал «Архив судебной медицины и общественной гигиены», который с 1872 года выходил под названием «Сборник сочинений по судебной медицине». Если в целом ведущей считалась Московская судебно-медицинская школа, то в отношении судебной токсикологии приоритет был у Петербурга, где дело, начатое Пеликаном, продолжали его ученики.