В XIX веке в Российской империи не было создано каких-либо выдающихся судебно-медицинских трудов, имеющих фундаментальное или мировое значение. Но зато в отношении практической постановки судебно-медицинского дела Россия, наряду с Германией и Австрией, входила в число мировых лидеров. Организация судебно-медицинской службы по праву считалась одной из лучших в мире, а темпы развития судебной медицины были весьма высокими. За два столетия отечественная судебная медицина преодолела путь, который большинство европейских стран прошли за вдвое больший срок.

Не следует думать, что отечественные ученые в XIX веке «бездельничали», не занимались развитием науки. Отнюдь, нет. Они проделали большую научную работу, только вектор этой работы имел не теоретическое, а практическое направление. Так, например, в числе первых судебно-медицинских диссертаций, именно судебно-медицинских, а не иного характера, была диссертация Павла Яковлевича Владимирова «О свойствах повреждений» («De indole lacsionum»), написанная на латыни под руководством А. О. Армфельда в 1838 году. В диссертации рассматривались вопросы, касающиеся судебно-медицинской классификации телесных повреждений в соответствии с отечественным законодатель-ством. По сути дела, эта диссертация представляла собой сборник методических указаний для врачей, выполняющих судебную экспертизу телесных повреждений. Владимиров приводил критерии определения прижизненных и посмертных повреждений, критерии определения их излечимости, разбирал особенности повреждений различных областей тела. Такая работа имела не менее важное значение, чем фундаментальное исследование по какому-то вопросу. Впоследствии научно-практическую разработку темы телесных повреждений продолжили такие ученые, как профессор Императорской Медико-хирургической академии Павел Парфенович Заблоцкий-Десятовский и уже знакомый вам И. И. Нейдинг. Заблоцкий-Десятовский в 1851–1852 годах опубликовал в «Военно-медицинском журнале» работу «Рассмотрение повреждений в судебно-медицин-ском отношении», в которой описал определение степени тяжести различных повреждений, а Нейдинг[57] неоднократно принимал участие в научных дискуссиях, на которых обсуждались вопросы оценки несмертельных повреждений. Статья 147 «Уложения о наказаниях» 1866 года предусматривала трехстепенное деление повреждений на тяжкие, менее тяжкие и легкие, а тяжкие, в свою очередь, делились на подвергающие жизнь опасности и не подвергающие. Очень важно было правильно расставить приоритеты, то есть установить, что носит основополагающий характер при прижизненном определении степени тяжести повреждений – прогноз (исход) или текущее состояние. Людям, далеким от судебной медицины, такие вопросы могут показаться надуманными, не имеющими значения, но на самом деле они очень важны, поскольку эксперт должен руковод-ствоваться четкими стандартными критериями. Экспертная деятельность не предполагает вольного толкования результатов.

В названии многих диссертаций, а также иных отечественных научных работ того периода есть слова «в приложении к судебной медицине» или «в судебно-медицинском отношении». «О кровотечении в полость черепа в приложении к судебной медицине», «Смерть от опьянения (острое отравление алкоголем) в судебно-медицинском отношении», «О болезнях барабанной перепонки в клиническом и судебно-медицинском отношении», «О некоторых сомнительных состояниях психического здоровья в судебно-медицинском отношении», «О плодоизгнании в судебно-медицинском отношении»… Отечественные ученые оперативно реагировали как на изменения законодательства, так и на прогресс в науке и технике.

Так, например, вскоре после внедрения новых видов оружия и боеприпасов появилась работа Н. Н. Щеглова «Материал к судебно-медицинскому исследованию огнестрельных по-вреждений» (1879), которая на протяжении многих лет была единственной крупной монографией по судебно-медицинской баллистике. В частности, на основании множества проведенных опытов, автор установил, что расстояние, на котором дробь начинает разлетаться, не может быть определено для всех ружей как единый стандарт, потому что оно строго индивидуально и зависит от количества и качества пороха в заряде. Это было очень важное знание. Подведем итоги.

Итог первый. Российская империя вступила в XVIII век, не имея системы судебной медицины (имелись лишь предпосылки к ее созданию), но к концу века эта система была уже довольно развитой.

Итог второй. В XIX веке, а особенно во второй его половине, уровень развития судебной медицины в Российской империи был очень высоким, а организация судебно-медицинской службы – одной из лучших в мире.

Если бы Иоганн Бонн ознакомился бы с со-временной системой организации судебно-медицинской экспертизы в США, то он бы схватился за голову и воскликнул: «Разрази меня гром! У нас триста лет назад было больше порядка!»

Да вот, представьте себе – больше. Городские судьи поручали городским врачам проведение экспертизы, а в особо сложных случаях обращались к университетским профессорам. Так было в Лейпциге, в Нюрнберге, в Гамбурге… Ordnung muss sein[58] потому что оrdnung muss sein.

В США порядка в судебно-медицинской экспертизе нет. Единое государство с разным законодательством в своих структурных единицах о порядке в этой области даже мечтать не может. В одних штатах судебно-медицин-ской экспертизой занимаются коронеры. В других штатах существует централизованная судебно-медицинская служба. В-третьих штатах эта служба разбита по округам, без централизации… А есть еще штаты, в которых окружная судебно-медицинская служба существует наряду с коронерами. Вроде как прослеживается тенденция постепенной замены коронеров судебно-медицинской службой, но этот процесс идет с черепашьей скоростью. И не спешите заявлять, что не в названии дело. Служба коронеров имеет одно огромное отличие от судебно-медицинской службы, как централизованной, так и окружной. В ряде штатов коронерами могут быть лица, не имеющие медицинского образования. Да, представьте себе – не имеющие! И юридического образования им иметь не обязательно. Да и вообще образование для коронера не имеет большого значения, ведь коронеры не принимаются на работу, а избираются на три или четыре года. Если местные жители решат доверить такие функции, как проведение предварительного дознания в случаях подозрения на насильственную смерть и исследование трупов (в том числе и проведение вскрытия), продавцу электрических инструментов, а тот согласится принять полномочия, то… Ну, вы понимаете. К счастью, экспертиза живых лиц в обязанности коронера не входит, ее производят обычные лечащие врачи.

Местное самоуправление – замечательная штука. Кто, как не сами жители, лучше всего знают, что им нужно. Но есть сферы, которые не должны отдаваться «на местный откуп», и одной из них является судебно-медицинская экспертиза. Единая государственная система судебно-медицинской экспертизы настолько же лучше того «лоскутного одеяла», которое существует в США, насколько единая армия сильнее кучи отдельных партизанских отрядов. На сегодняшний день следственная система США включает 3137 округов, каждый из которых обладает соб-ственной юрисдикцией. Цифра впечатляет? Впрочем, в чужие монастыри со своими уставами соваться не следует. Если им нравится, то пусть так и будет… Но мы же не советуем и не навязываем своего мнения, а просто рассуждаем.