Придвигаюсь к нему и шепчу:

– Доброе утро.

– Доброе.

Никита встает с кровати прежде, чем я успеваю прильнуть к его телу.

Поднимаюсь на локте и смотрю, как он натягивает шорты. Происходящее напоминает события вчерашнего дня, а действия парня зеркалят мое недавнее поведение. Я бы посмеялась над шуткой провидения, если бы не ощущала каким-то седьмым чувством, что это совсем не смешно.

Вылезаю из постели и направляюсь к нему. Хочу убедиться: напридумывала я все или нет.

– Никита.

– Покорми меня. Я голодный, – перебивает он.

Вглядываюсь в его глаза и с намеком произношу:

– Я тоже.

Улавливаю: Ник понял, что я не про еду, но не отреагировал в своем ироничном духе, а отвел взгляд и бросил на ходу:

– Тогда одевайся и пойдем есть.

Горько усмехаюсь. Не показалось. Жизнь поменяла нас ролями: из убегающего я превратилась в преследующего.

Не переодеваясь, в шортах и маечке, в которых спала, я следую за ним на кухню.

Я часто смотрю мелодрамы и не раз видела на экране приёмы эффектного соблазнения мужчин, но вот так, чтобы самой претворять их в жизнь, мне никогда не доводилось. Но ведь все когда-нибудь бывает в первый раз!

Эффектно покачивая бедрами, подхожу к холодильнику и, открыв его, задаю вопрос Нику, чтобы он оторвался от телефона и обратил на меня внимание:

– Что ты хочешь поесть?

В это же время, насколько возможно красиво отклячив попу, наклоняюсь вниз, туда, где даже ничего нет, и делаю вид, что тянусь за чем-то. Надеюсь, это выглядит сексуально, а не смешно. Я очень стараюсь.

Никита прочищает горло и бурчит:

– Омлет.

Подбадриваю себя, решив, что его голос хриплый именно от моего волнующего представления.

Беру нужные продукты и, поставив их на столешницу, прогибаясь тянусь к самой дальней полочке, за миской, которую можно взять, не прикладывая таких усилий, в надежде, что эта поза тоже не оставит Никиту равнодушной.

Решив проверить, есть ли эффект, резко поворачиваюсь и ловлю на себе его взгляд. Смотрит. Wow! Еле сдерживаю губы от улыбки и в то же время начинаю таять просто оттого, как он смотрит на меня. Ему даже не надо всяких ухищрений, чтобы я поплыла.

– Что за представление ты устраиваешь? – ледяным душем летит вопрос.

Хлопаю ресницами, изображая удивление.

– Ты о чем?!

– О твоих неотразимых фигурах.

Наверно, все-таки у меня не очень получилось, раз Никита в своем духе так вывалил это. Раздражение сменяет желание, и я холодно бросаю:

– А, по-твоему, девушка должна повиснуть на шее у парня и сказать в лоб: «Раздевайся, я тебя хочу!»

Молчит. Сержусь и сверкаю глазами от своего бессилия.

– Ты еще вчера прекрасно понял, что я хочу быть с тобой. Так в чем дело?! То ты говоришь, что хочешь меня и всячески провоцируешь, то вдруг игнорируешь!

Он припирает к стенке взглядом, что-то надеясь отыскать в моих глазах, и наконец произносит:

– Кира, я не хочу секса в благодарность! Мне достаточно «спасибо» и обещания, что ты больше не полезешь в глубины океана.

– Не полезу, – машинально бормочу, вздрогнув от одного упоминания о вчерашнем ужасе, и вдруг до меня наконец доходит основная мысль прозвучавших слов о «сексе в благодарность».

– Пообещай! – звучит голос Никиты, но мне не до этого.

– Секс в благодарность?!

Пялюсь на него большими глазами.

– Ты правда так думаешь?!

Смотрит на меня, не мигая, и я понимаю, что да. Вот в чем причина его странного поведения. Точно. Он даже что-то говорил мне об этом вчера, но я не восприняла всерьез. Выдыхаю. Уже легче.

– А как я еще должен расценивать твои вдруг резко переменившиеся желания?! То избегала меня, то сама льнешь.

Сглатываю. Сейчас просто надо объяснить, что он давно уже запал в мое сердце и все глупости я говорила или из-за жуткой ревности, или из-за злости. Но как это сделать, если слова застряли в горле и их не вытряхнуть. Я никогда не признавалась в любви первой!

Никита больше ничего не говорит, встает и уходит из кухни, а я остаюсь одна и думаю: какая я дура. Вот что мне стоило сказать ему всего три слова. Ведь я уверена, что он испытывает подобные чувства и точно не станет смеяться надо мной. А какая разница, кто кому говорит об этом первый?!

Вздыхаю и встречаю гениальную мысль: это сделать еще не поздно. Подрываюсь и несусь в комнату с твердым желанием признаться в любви, но его там нет. Прислушиваюсь. В ванной шумит вода. Благоразумно подождать, когда Никита выйдет, но мне приспичило, и промедление подобно катастрофе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подбегаю к двери с бешено бьющимся сердцем, трогаю ручку. Не заперто. Открываю дверь и вхожу в ванную к парню, который может в данный момент принимает душ. Ох!

Никита стоит ко мне спиной и настраивает температуру воды. Из-за льющегося водопада не слышит, что я вторглась в его пространство. На нем только боксеры, и я прилипаю взглядом к рельефным мышцам. Надо перестать пялиться и дать знать, что он уже не один, а еще сказать то, за чем, собственно, я пришла, нарушив его уединение. Вот только вместо этого делаю несколько разделяющих нас шагов и, прильнув к коже парня, просовываю руки, и обнимаю за талию. От неожиданности он вздрагивает и сразу напрягается. Потом пытается разжать мои пальцы, но я как вчера намертво вцепилась в него.

Ник выключает воду, и она перестает оглушать нас.

– Что ты делаешь?

И тут наконец я начинаю признательную речь.

– Сначала ты мне совсем не понравился.

Непроизвольно морщу нос, представляя ту картинку, когда я впервые встретила свою «попутчицу».

– Ты был таким сладким, но потом я увидела тебя... другим, и ты меня сильно зацепил, хоть я совсем не хотела этого.

Говорить, не видя его пристального взгляда, легче, и я с легкостью продолжаю извергать свой поток слов.