Разочарование даже страшнее ненависти или обиды — оно уничтожает все, оставляя после себя лишь пустоту. Выжженное поле, мертвое, бесплодное. На котором почти невозможно взрастить что-то новое. И очень трудно сохранить способность верить и любить.

Это сильнее любой боли.

Возмущенный мужчина с полотенцем на бедрах собирается набрать какой-то номер на своем телефоне и вдруг застывает на месте. Смотрит на меня, и я вижу, как медленно опускаются его плечи, как разглаживается складка на лбу, как тихо он выдыхает.

— Нет, — произносит незнакомец. Говорит это так, будто чем-то очень расстроен и не знает, как поступить. Он откладывает телефон на столик и устало проводит ладонью по своему лицу. — Только не это, пожалуйста! Нет…

Мне хочется спросить, о чем он, что имеет ввиду, но сил говорить нет. Ноги тоже не слушаются. Пусть сдает меня, куда хочет. Какая теперь разница. Проехать чертову тучу километров, чтобы выставить себя полной дурой. Что может быть хуже? Какая теперь разница, одной неприятностью больше, одной меньше.

Разглядываю хозяина номера. Светлокожий, высокий, около метра девяносто, может, чуть меньше. Если бы не рост, равномерно распределивший по его телу пару лишних килограмм, мужчина выглядел бы полноватым. А так, просто крепкий и плотный. Его сильные руки украшают несколько татуировок на английском, одна из которых гласит «жизнь — это путешествие, а не пункт назначения», на шее болтается тоненькая золотая цепочка, легкий браслет блестит на запястье. Невозможно не отметить так идущую ему модную стрижку: по бокам гладко выбрито, сверху длинные пряди высветленных волос, падающих теперь мокрыми сосульками на глаза… Грустные и добрые голубые глаза. Не прозрачно-холодные, как это часто бывает, а ближе к цвету морской волны.

— Нет, — повторяет он на английском, отчаянно взмахивая руками, и перед моим лицом все начинает расплываться, — не плачь, пожалуйста, не плачь!

Кто плачет? Я плачу? Не может такого быть! Поднимаю руки и касаюсь пространства под глазами — действительно. Под ними мокро от слез. Провожу ладонями по лицу, стирая влагу. Мне стыдно. Вижу, как мужчина наклоняется ко мне, подавая платок. Теперь его глаза кажутся светло-зелеными. Точно хамелеоны. Но что я вижу в них совершенно ясно, так это участие. Он больше не сердится, не собирается кричать, ругаться, — незнакомец обескуражен. Даже испуган.

— Я не плачу, — зачем-то говорю я, принимая платок. Сюда бы Машку, она на инязе учится, быстро бы объяснилась. Или Диму, тот вообще в Америке жил. Мне же самой приходится сначала складывать слова в предложения в голове, а потом выдавать их маленькими удобоваримыми порциями. — Простите меня. Я не вор. Не хотела к вам влезать. Заблудиться. Я заблуди-лась.

— Ничего страшного, я распоряжусь, вас проводят. Вы же из-за этого плачете? — Спрашивает он, пугая меня своей близостью. Его губы, выдающие сейчас эти слова с обезоруживающим британским акцентом, находятся прямо напротив моих глаз. — Или я вас расстроил? Мне совершенно не хотелось грубить, но, поймите, увидеть вас у себя в номере… Я был в шоке.

— Па-па-па-па. — Ой. То есть. Подбираю слова. — Стоп-стоп-стоп! — Говорю я извиняющимся тоном. — Мой английский… — Как сказать «дерьмо»? Не знаю. Вместо этого приходится сказать. — Не так хорош. Не могли бы вы говорить медленнее?

— Оу, — теряется он, и на его губах расплывается смущенная улыбка. — Понял.

— Виноват ваш акцент, если честно. Мы здесь привычны к американскому варианту. Произношению. Эм… Хотя британский звучит…

Сексуально? Мелодично? Красиво? Да еще с такой хрипотцой… Вот засада! Понимать гораздо проще, чем говорить самой.

— Понимаю. Так из-за чего вы плачете? — Спрашивает мужчина, четко разделяя слова, и для наглядности касается пальцами своих глаз.

— Личная… драма. Вот и всего. — Нужно говорить простыми предложениями и не мудрить. — Вы не виноваты. Спасибо вам, что не подняли шума. Правда, спасибо.

Он почесывает пальцем свой ровный и прямой британский нос, словно размышляя о чем-то. Значит, не сдаст. Хм. Мне начинает нравиться этот чувак.

— Мне немного неловко, но я спрошу. — Дождавшись моего кивка, мужчина продолжает. — Если я сейчас пойду переодеться, вы не вынесете мой номер? Не могу стоять перед девушкой в таком виде. Я… должен переживать за свое имущество?

— Так вы меня не выгоните? — Радостно спрашиваю я.

Он прищуривается.

— А вы хотите остаться?

— Мне… не хочется сейчас возвращаться к себе.

— Тогда приглашаю вас поужинать со мной. — Теперь его улыбка просто сбивает с ног. Добродушная, слегка застенчивая. — Оставайтесь.

— Только… мы с вами незнакомы, — напоминаю я. — Как вас зовут?

Мужчина слегка теряется. Выглядит смущенным и даже растерянным. Наконец, улыбнувшись, протягивает руку.

— Джон.

— Анна. — Пожимаю его горячую мягкую ладонь.

— Могу я попросить вас… повернуться? — Он показывает пальцем вращательное движение и поясняет. — Вокруг своей оси.

Это еще зачем? Он что подумал? Что я проститутка? Собирается осмотреть товар, так сказать, «лицом»? Видимо, на моем лице написано сильнейшее возмущение, потому что Джон вдруг спохватывается:

— Прости, я хочу удостовериться, что у тебя за спиной нет фотоаппарата и всяких там… прочих штук.

Этот мужчина очень странный. Явно боится чего-то. Неужели, думает, что я могу обворовать его или убить. Поднимаю руки, закладываю их за голову и поворачиваюсь вокруг своей оси. Точно как задержанные преступники в фильмах. Делаю это намеренно, чтобы показать, как нелепо выглядят его опасения. Когда встречаюсь с ним взглядом, понимаю, что шутку мой новый знакомый оценил. Джон улыбается и качает головой.

Паша

— Прокатимся? — Говорю Майку, замечая, что Леся с коктейлем в руках направляется к нам.

Мне не хочется сейчас ехать с ней на гидроцикле, а она обязательно попросится. Чтобы избежать этого, зову с собой рыжего. К тому же, нам с ним тоже есть о чем поговорить.

— Ты умеешь водить эту штуковину? — Недоверчиво спрашивает парень.

— Это мотоцикл, только водный. Жмешь на газ — едет. Только что прошел инструктаж.

— Ну, не знаю. — Он расталкивает ногой маленький песчаный замок.

Толкаю его в спину.

— Да не ссы!

Не давая Лесе возможность нарушить наши планы, отдаем телефоны Боре, надеваем жилеты и садимся. Обвязываю ключ вокруг запястья, вставляю в зажигание, завожу мотик, и вот мы уже резко срываемся с места. Берег быстро остается позади.

— А-а! — Орет Майк, хватая меня за футболку.

Я смеюсь, увеличивая скорость. Скутер скользит по поверхности, то и дело взлетая над гладью воды и опускаясь обратно тяжелой махиной. Плоское дно транспортного средства с силой бьется о волны, отдаваясь ощутимыми вибрациями в заднице. Похоже, мы заработаем нехилые синяки, но такие мелочи не способны остановить — мы кайфуем от движения, скорости и брызг воды.