Он шел напрямик. Простые, наполненные автомобилями дороги пес перемахивал в один прыжок, широкие — в два, в три.

Когда мы вошли в город, начались проблемы. Пришлось двигаться где по улицам, где дворами. Иногда взбираться на здания и продвигаться крышами.

Перемахнув очередную, запертую в пробке дорогу, я заметил, что над нами с Фырчиком появился вертолет. Он не отставал и подсвечивал нас прожектором.

Я почти сразу догадался, что власти города приняли нас за одержимость. А это значит, что если мы с Фырчиком не поторопимся, то можем нарваться на отряд чистильщиков. А он сильно затормозит нас.

Когда на горизонте появилось футуристическое здание РосАрмы — башня из стекла и металла, я связался с Литвининым. Именно тогда мы поговорили с ним о взрывчатке.

Я перепрыгнул очередной мост, потом дорогу, и оказался на большой площади перед зданием Армы. Там уже собрались машины спецназа и даже боевые маги.

— Внимание! — крикнул командир одного из взводов, только что выгрузившихся из машины, — одержимость! Занять позиции!

Солдаты, облаченные в форму с цифровым камуфляжем и кивларовыми вставками, выстроились в ряд. Они не использовали оружие, и я понял, что это маги.

Встав в позу вытягивания магии, они разделились на две линии. Передняя выставила щиты. Задняя принялась кастовать совместное заклинание.

— Вверх, Фырчик! Вверх! — крикнул я и влил в шкуру животного еще магии.

Из пасти глаз и ноздрей пса вырвались огненные струи. Сам он раскалился добела. Он несся, как призрачный конь, выбивая искры из асфальта. За нами потянулась огненная дорожка.

— Огонь! — заорал командир взвода.

Из-за щитов вылетела и полетела по дуге огненная капля. Пес ушел в сторону и легко увернулся от магии, которая разлилась по площади за нами и скрутилась в огненный шторм.

Новое заклинание они не успели подготовить. Фырчик перемахнул их шеренги, потом перепрыгнул машины. Солдаты со стрелковым оружием даже не успели навестись. Фырчик ускорился сильнее, да так, что пламя из пасти стал сбивать ветер. А потом он прыгнул снова.

Взмыл в воздух метров на пятнадцать. Со звоном мы влетели на четвертый этаж здания. Всюду разлетелись осколки стекла. Фырчик, оставив на полу черные полосы, затормозил, проехался на лапах.

— Фу! Остынь! — приказал я.

Пес встряхнул головой, словно избавлялся от воды на шкуре, а потом выпустил из ноздрей струи густого пара. Когда Фырчик остыл, я спрятал его в свой ифритные часы, сам же, извлек пистолет и заторопился к лифту.

Нужно было попасть на верхний этаж. При этом опередить как Валю с ее бомбами, так и штурмовую группу.

Приблизившись к лифту, я сначала попытался его вызвать, но не дождался. Поэтому просто размахнулся и вонзил руку между створок двери. Просунув вторую, я раздвинул их. Заглянул в шахту

Ни сверху, ни снизу, не видно было лифта. Не было даже железного троса. Видимо, террористы отрезали его, чтобы штурмовая группа не могла воспользоваться лифтом. Что-то мне подсказывало, что-то же самое творится и в остальных лифтах здания. Ну что ж, это меня не волнует. И точно не остановит.

Я приказал ифритной броне отрастить щупальца. Они тут же высвободились из спины и груди. Тогда я прыгнул в шахту и зацепился за опоры на стенах. Полез вверх, словно паук.

Выйти я решил на девяностом этаже. Чтобы понять, где я, пришлось считать лифтовые выходы. То еще занятие, но я был предельно сосредоточен.

Выломов двери, я попал в широкий и пустой холл. Первым делом, прислушался. Ни звука. Ни стрельбы, ни шума боя. Значит, они выше. Наверняка все лифты на верхних этажах контролируются. То же самое можно сказать и про лестничные пролеты. Солдаты, хотя бы по одному расставлены всюду.

Я ухмыльнулся. Проверил как закреплена катана на поясе. Посмотрел на свой ифритный пистолет. Тот посмотрел на меня в ответ.

Действовать в лоб нельзя. Они могут рвануть те бомбы, которые успели установить. Я взглянул на широкие панорамные окна. За ними светилась желтыми огнями Москва.

* * *

Литвинин судорожно соображал. За это время он успел помотаться по этажу. На лестнице ведущей вниз стоял солдат. По ней Литвинин надеялся попасть в лифт для прислуги, что располагался на девяносто шестом этаже.

Однако, теперь это был не вариант, и он решил вернуться, к входу в холл. Когда он снова заглянул в широкий зал, увидел тех солдат, что убили охранника. Они, как роботы все еще стояли на том же месте.

А потом пошевелились. Литвинин, притаившийся за широкой входной аркой, вздрогнул. Солдаты же, будто заинтересовались окном. Они вскинули оружие и медленно пошли вперед, к окну. Будто бы что-то увидели там.

Когда оба перешли на бег, Литвинин понял, что увидели точно. Первый прижал пистолет-пулимет к плечу и… оружие не сработало. Солдат все жал и жал на курок, но ифритный ствол просто отказывался стрелять. То же самое случилось и со вторым.

— Что за черт? — нахмурился Литвинин.

В следующее мгновение, стекло широкого панорамного окна лопнуло трещинами. Почти из его центра вылетело длинное копье. Оно пронзило одного из солдат, и тот согнувшись, упал на колени. Другой даже не среагировал на смерть товарища. В следующее мгновение стекло лопнуло полностью.

Литвинин очень удивился, когда оно лопнуло не внутрь, а наружу. Все осколки вылетели в ночную пустоту города. Внутрь же, ворвался он, Селихов.

Глава 27. Игра началась

Первым делом я использовал кинетическую магию, чтобы разбить стекло, причем наружу. Оттолкнувшись от стеклянной поверхности, я отлетел назад, повиснув на щупальце ифритной брони. Напрягся и поджал ноги.

Выбросил руку вперед и сжал пальцы в кулак. Вокруг него тут же задрожал, заколебался воздух. Невидимая телекинетическая волна, направленная в мою сторону, рванулась ко мне. Увлекал за собой растрескавшееся стекло. Окно захрустело и пошло новыми трещинами, потом лопнуло на мельчайшие осколки.

Оно вылетело наружу, а внутрь залетел я. И сбил ногами солдата с ифритным оружием. Он рухнул на спину. Я же перекатившись, встал на колено. Вытянул в его сторону руку с ифритным пистолетом страха.

Ствол раззявил пасть и моргнул многочисленными глазами. Потом он вывалил длинные розовый язык. В следующий момент хлопнуло. Вспышка осветила полутемный холл. Белый сгусток света, вырвавшись изо рта моего пистолета, ударил в мужика, и тот забился в конвульсиях. Потом затих.

— Роман! — приблизился ко мне Литвинин, — они везде! Заняли все верхние этажи!

— Я вижу, — включив ифритное зрение, я повел взглядом.

Во всем здании было большое количество ифритов, причем самых разных. Но искусственных, созданных на станке, я мог отличить от всех остальных. В оружии солдат сидели в основном Ифриты Разрушения. Их было легко создать, просто контролировать и почти ничего не стоило вселить в вещь. К душе ирфитора они тоже не привязывались. И это было моим преимуществом. Я мог легко подчинять ифриты себе. Будь они сложнее, как мои, такой трюк у меня не получился бы.

Тех ифритов, что находились в оружии этих двух бедолаг, убитых мной только что, я просто усмирил. Они не подчинялись больше ничьим приказам, кроме моих. Простое, но действенное средство, если сражаешься с обычными, не обладающими способностями ифритора людьми, которые при этом вооружены ифритными пушками.

Я переместил взгляд вверх и вправо. Увидел зеленые сгустки Ифритов Разрушения, сидящих в оружии террористов. Насчитал я таких около двадцати пяти штук. То есть, двадцать пять бойцов. Немного. Были и фиолетовые сгустки, в которых я опознал Ифритов Сильнейшего Разрушения. А это как раз таки бомбы. Именно их солдаты размещали на колоннах и несущих стенах конструкции вершины башни.

— Они хотят взорвать верхнюю часть, — следя за их передвижением проговорил я.

— Но зачем им это? — Литвинин непонимающе посмотрел на меня, — Если надо разрушить здание, то логично начать снизу. Взорвать основание. Если только…

— Верно, — я кивнул, — это послание империи и императору. Я уверен, что их нападение преследует несколько целей. И это явно одна из них. Они взорвут вершину имперской РосАрмы. А Арма — символ военной промышленности Великороссии. Это символическое обезглавливание империи, — посмотрел я на Литвинина.

— Сильнейшее психологическое воздействие перед войной, — задумался он.

— Верно. И не только. Вся верхушка вырезана. Это значит хаос в управлении.

Конечно, я был уверен, что есть еще одна причина: Салазар пытался лишить Арму возможности поддержать меня. И для этого решил действовать именно так, жестко. Кажется, у него был другой план, связанный с Лавровым, но когда я его