— О предки… — поджал он губы, — это нужно остановить.

— И я остановлю. Будь здесь. Никуда не уходи. Стрелять умеешь?

— Конечно, — кивнул он, — я был солдатом.

— Тогда возьми ифритный ствол одного из них, — я указал на тела, — я подчинил их. Теперь сможешь пользоваться ты, по моему желанию.

Не ответив, он кивнул и подобрал пистолет-пулемет. Поморщившись оттого, что ствол был весь в крови, Литвинин все же отбросил брезгливость и взялся за цевье.

— Не высовывайся, — сказал я, — я должен сделать все тихо. Шороху наводить еще рано.

Когда представитель Армы вернулся в комнату для заседаний, я принялся наблюдать дальше. Валю выявил сразу. Она была на самом верхнем этаже. Ее божественный ифрит в теле сиял почти как солнце.

— Что ж, начнем, — проговорил я и принялся приручать те ифриты, что были взрывчаткой. Правда, дотянуться я мог далеко не до всех и занялся только теми, что были над этим холлом.

— Эти не рванут, — проговорил я, когда расправился с последним из тех ифритов, что были надо мной.

Их я приручил через межэтажные перегородки. А потом увидел, как из группы зеленых ифритов, а это точно были солдаты, отделилась пара и пошла к лестнице, ведущей вниз, к холлу, в котором я находился.

Я подобрал свое копье и тут же прильнул к стене у лестницы. Стал ждать, когда они войдут. Важно было убрать их быстро и по возможности тихо. Вероятно, Валя услышала шум на нижнем этаже и решила отправить двоих проверить, что тут творится.

Когда солдаты пошли по последнему пролету, я приручил ифритов, что жили в их оружии. Теперь пушки совершенно безвредны. Но тревогу эти ребята поднять могут. И если это случится, Валя, скорее всего, прикажет взорвать те бомбы, которые уже успели расставить. Сама она может скрыться в любой момент.

Сначала солдаты двигались более-менее спокойно. Потом, ближе ко входу в холл, они пошли друг за другом. Взяли свои пушки на изготовку.

Когда ствол первого — большой дробовик с толстым продолговатым цилиндром глушителя показался из-за угла, я тут же начал действовать.

Левой перехватил пушку и просто вырвал из рук солдата. Правой ударил ему в лицо. Хрустнуло. Солдат упал как подкошенный. Второй только и успел, что вскинуть свой ствол, а я уже был рядом. Схватил его за лицо и повалил на ступени.

Он даже не вскрикнул, потому что не мог, ведь моя рука в массивной ифритной броне зажала ему рот. Солдат упер ствол своего пистолета-пулемёта мне в живот и бешено жал на курок. Стрельбы не было, и я вырвал оружие из его рук, отбросил ствол куда-то назад.

Стоит отдать должное, солдат не растерялся и достал нож. Тут же попытался всадить лезвие мне в руку. С размаха ударил, и клинок со щелчком раскололся о броню. Лезвие со звоном отлетело куда-то в сторону. Зазвенело по ступеням.

Легким движением, я свернул бойцу шею. Прислушался и взглянул наверх. Ифритное зрение показало, что остальной отряд все еще на месте и занимается своими делами. Отлично, никто не переполошился.

Я прошелся по холлу и спрятал все тела при помощи ручки с ифритом жажды скрыть преступление. А потом задумался.

— Хм, — проговорил я себе под нос, — а это может сработать.

Последний труп, солдата, которого я пронзил копьем, я хорошенько обыскал и вытащил из ножен на груди длинный тактический нож. Армейский с черным антибликовым лезвием и кинжальной заточкой, он выглядел внушительно.

Я сел на колени, по-азиатски, положил перед собой нож, а ручку с ифритом переломил пополам. Увидел, как дух принялся вытекать из нее тоненьким ручейком. Я помог ему, когда с хрустом растер в пальцах оба кусочка ручки.

Подставив ладонь, я взял ифрита, и он, покаранный, легко послушался меня, прилип к пальцам.

Тогда я вселил в пустой и новый нож бойца свой ифрит, начал ифритное высвобождение. По мере того как тело ифрита превращалось в ауру предмета, нож менялся. Со стороны навершия открылась маленькая зубастая пасть. Три тоненьких змеиных языка высунулись оттуда, как щупальца. Тронули воздух.

Я взял мой новый ифритный нож в руки, а потом пырнул им тело солдата. Оно вмиг испарилось.

— Этим, конечно, ничего не разрежешь, все будет просто исчезать — усмехнулся я, — но идеально, для моей тихой игры.

Испробовать нож я смог почти сразу. Солдаты рассредоточились, потому что закончили минировать верхний этаж. Меньшая часть осталась на карауле, а остальная группа распраделилась по оставшемуся этажу, чтобы разместить бомбы. Интересно, что выступает у них взрывчаткой?

Надо мной, на верхнем этаже, осталось пятеро. Они стояли в нескольких местах, и казалось расположились, совсем без системно, хаотично. Во всяком случае, я не заметил какой-то тактической необходимости в том, чтобы стоять именно так: двое в центре, один у окна, другой у несущей стены, у бомбы. Возможно, сказывалась безвольность налетчиков. Я знал, что все они подчинялись сейчас божественному ифриту. Своего сознания в человеческом смысле у этих людей не было.

Тогда, спрятав нож в ножны, которые броня вырастила на груди, я медленно стал подниматься на второй этаж. Первой моей целью стал парень у бомбы.

Я прицелился и просто метнул в него нож. Клинок просвистел в воздухе и воткнулся в плечо бойца. Тот даже не успел среагировать, потому что исчез. Нож же, словно бы завис в воздухе на долю секунды, но не упал, не коснулся пола.

Используя ифрит скорости в своих ботинках, я сделал шаг и ускорился. Одним рывком оказался на месте исчезнувшего бойца и схватил нож у земли. Тогда в мою сторону повернулись двое, что стояли в центре. Вскинули пушки. Теперь я шагнул и к ним. Рывком приблизился к одному, держа нож обратным хватом, вонзил его сзади в шею, под шлем. Солдат исчез.

Другой рывком попытался направить ствол на меня, но я просто отбил его предплечьем так, что мужика отбросило в сторону, он упал на колено. Я же метнул нож ему в спину. Вонзившись в плечо, он заставил бойца исчезнуть.

Последний успел лишь обернуться, и ему в лицо тут же прилетел клинок. Он с хрустом вонзился в лицевую кость. Солдат стал заваливаться назад, но испарился еще до того, как упал на стекло панорамного окна. Нож грюкнул об пол.

Приблизившись, я подобрал его.

— Так, что ж у вас за бомбы, — прошептал я и вернулся к несущей стене.

Ифрит в бомбе уже был мной покорен, и она не представляла опасности.

— Изобретательные ублюдки, — ухмыльнулся я, видя, что бомба — это разжёванная жевательная резинка, приклеенная к стене.

Проверив и оставшиеся бомбы, я понял, что все они покорены. И теперь нужно решать, что делать дальше. В какую сторону мне идти?

А потом мне в голову пришла занятная идея. А что, если отвлечь их внимание? Нужно заставить бойцов сконцентрироваться в одном месте. Как это сделать? Организовать для них общую опасность.

В последнее время количество одержимостей в городе, да и по всей стране возросло. Конечно, это связано с Пожирателем. Но сейчас главным является не это обстоятельство. Суть в том, что одержимости не вызовут подозрений. Особенно здесь и сейчас, когда в одном месте, в башне, погибло большое количество людей.

На самом деле, было даже странно, что она ни одна из них не появилась до сих пор.

— Ну ничего, — сказал я вслух, и принялся извлекать ифрит из жвачки, — сейчас мы это исправим. Игра началась.

Глава 28. Непозволительное ребячество

Притаившись на первом этаже, я наблюдал, как толпа одержимых вещей неслась на группу, что расклеивала бомбы в правом крыле вершины башни. Для этого я использовал ифритное зрение.

Все выглядело как настоящие светопреставление: многочисленны сгустки света неслись на другие сгустки, после чего начался бой.

Высвобождение ифритов из жвачки, вселение и накачивание одержимости эмоциями — все это заняло у меня не так много времени. Проблема оказалась в другом: недостаток предметов, которые можно было бы сделать одержимыми. Для этого в холле было не так много вещей.

В ход пошли: несколько кресел из кожи, большой диван, восемь ваз с цветами, стоявших на всех выходах, три или четыре картины и оружие солдат, которое я тоже сделал одержимым. Вот такой вот получился импровизированный отряд одержимостей.

Каждую я накачал потоком собственных эмоций, чтобы заставить вещь принять одержимый вид. Но все не прошло бесследно. Если