Базеллы, но Ясмин не помнила ее имени. Капризная, злопамятная, дурно относящаяся к собственным цветкам и с оружием всего второго порядка. — Каждый тотем представлен своим главой, но лишь статус и форма его оружия определяют вступление в Совет.

— Именно так, именно так, но что есть статус? Что есть оружие? Что есть слабое человеческое существо, радеющее лишь свою интересы, алкающее лишь своих преимуществ?

Примул поднял руку, и Ясмин не могла не признать, это смотрелось весьма впечатляюще.

— Ничто. Человек — ничтожная пыль, пепел от горнила науки, кто мы, чтобы указывать нашей прародительнице-земле, как ей цвести? Взгляните в окна наших домов, на цветущие…

Гипноз, с сонным недоумением подумала Ясмин, против воли повернув голову к стрельчатому окну. Ее щека почти касалась плеча мастера Файона.

— Я навещу вас завтрашним вечером, мастер Ясмин, — неслышный шёпот мастера Файона лёг тонкой паутинкой звука. — Будьте готовы и будьте одни, зачем нам лишние уши? Кивните, если понимаете меня.

Ясмин так же против воли кивнула, и не почувствовала ни ужаса, ни боли, словно тело ее лежало в глубоком стазисе.

— Есть лишь один способ наполнить цветник Варды достойными, — вещал Примул, и его, набирающий силу голос, впивался в мозг гвоздями. — Дать войти в совет лишь главам тотемов, что защитит нас от нечистоплотности ее членов, ибо каждый род и каждая семья Варды, движима интересами общей истории страны. Лишь тот, чью волю признали боги тотема, способны править Вардой!

Давление, от которого ум превращался в овсянку, наконец, спало, и Ясмин словно проснулась, окунулась в потрясённое молчание, сменившееся возмущённым гулом.

Что это вообще было? Мастер Файон, не стесняясь свидетелей, влез к ней в голову своей Невидимой сетью?

Гул нарастал. Несчастные, легким мановением руки лишились места в Совете и непрерывно орали. Нечестно, мол. Нечестно к ней в голову залезать!

— Голосование, — потребовал Примул, и руки даже самых возмущённых потянулись к цветкам их тотемов, вложенным в петлицы плащей.

Даже рука самой Ясмин. Примул переиграл ее. Слишком умной она себя посчитала, потребовав место в Большом совете, а что в результате? На ее глазах свершиться несправедливость, отрезающая ей путь к прямому влиянию на политическую жизнь Варды и ее семьи.

Но что важнее, почему не сработала клятва? Они дали обоюдную клятву, Ясмин ещё чувствовала на языке ее тягучий смоляной вкус, но Примул нарушил ее и не пострадал. Он обманул ее? Но обмануть клятву невозможно!

— Кто птицей летает, тот камнем падает, — философски шепнул кто-то за ее спиной. — Не рвись в небо, коли тебе предначертано заниматься садовой дезинфекцией.

Ясмин обернулась, и увидела Дровосека. Отец Хрисанфа щурил неопределённого цвета глаза, и было невозможно представить его истым последователем радикальной политики Примула, таким добродушным и сельским был весь его вид. Просто образец английского падре образца прошлого века.

— И то верно, — с улыбкой сказала Ясмин и подняла цветок вверх.

Это символизировало одобрение, и Дровосека слегка перекосило. То ли от ее слов, в которых он и сам оставался простым пахарем, то ли от ее попытки удержать лицо. Она-то понимала, как будет выглядеть с опущенным цветком — круглой дурой, которой указали ее место, и которая даже взять себя в руки не сумела.

На секунду ее глаза поймали взгляд Абаля, но тут же ускользнули. Страх видеть его был сильней. Что он чувствует? Удовлетворение, что ее щелкнули по носу? Радость, что отвергнувшая его женщина, попала в ловушку?

— Это несправедливо, — вдруг вскричала несчастная представительницы тотема Базеллы. — Нельзя менять правила единолично!

— Мастер Веяра, — холодно оборвал ее монолог мастер Файон. — Решение принято общим голосованием.

— Не было представителя Абельмош, не было Терна!

— Тотем Абельмош постигло великое горе, — стальным голосом отрезала мастер Дея. — Тотем Терна на грани падения…

Все снова начали орать. Мол, так нельзя, это против правил и этики, против чего-то там ещё…

Тёрн был великим тотемом, вознесшимся вместе со Спиреей, и слова о его открытом падении стали первым камушком, рванувшим вниз по склону нерушимой горы Большого совета. Тотем Терна действительно практически пал, его глава умирала в своих законсервированных покоях, ее сын получил оружие лишь первого порядка, а ее отверженная изуродованная дочь, пряталась на окраине Астрели. Тёрн потерял место в круге, ибо одного лишь статуса было недостаточно для получения места на политической арене. Не было и представителя тотема Повилики, из которого происходил Верн. Его статус был временно заморожен до решения конфликта с тотемом Штокрозы, и глава рода не решилась посетить Большой совет.

Но и без бессильных воплей было ясно, что новый закон принят. Большинством.

Ясмин автоматически запоминала представителей, насильно выведенных из Большого совета. Веяра из тотема Базеллы, Лия из тотема Астрагал, Лют из тотема Шелковника, что славится ядами… Всего отвергнутых было семеро.

Много.

Много для осторожного Примула, который рискнул поссориться с их тотемами из страха перед Ясмин. В груди разлилось густое желчное удовлетворение. Она забыла про выходку мастера Файона, насмешки Дровосека и даже про потерянное в Совете место.

И у неё есть власть. Настолько внушительная, что способна изменить состав Большого совета.

Глава 13

Следующее утро она потратила на попытки выдавить из аналога сахара собственно сахар. Мозг отчаянно требовал норму глюкозы, а съесть столько фруктов Ясмин в себе сил не находила.

Вчерашний Большой совет крутился в голове темным комом. Даже по самым скромным прикидкам выходило, что Примул легко нарушил клятву, тогда как сама Ясмин нарушить ее не могла. Клятва текла по венам тягучей смолой, добираясь до центра дара. Ясмин попыталась