– Теперь все понятно. – Надежда не стала объяснять, что именно поняла.

Ульяна встала со скамейки и одернула кофту:

– Пойду в тенек посижу. Солнце напечет – голова заболит. В ушах целый день звон стоит. – Она протянула руку, указав в глубину двора, где в зарослях акации стоял венский стул. – На прошлой неделе сидела там, часов пять было уже. Дождь прошел, солнышко вышло. Вроде не жарко, а голова болит и болит. И вдруг ни с того ни с сего в ушах зазвенело, да так сильно, что я обомлела. Потом только поняла, что это вовсе не в моей голове.

– А где? – живо поинтересовалась Надежда.

– Поблизости где-то. – Старуха повела рукой: – Там или там… – Она прикоснулась ко лбу. – Надо же… Забыла рассказать полицейскому. Совсем память отшибло. – Согнувшись, Ульяна поковыляла в тенек к венскому стулу.

У Надежды между тем зазвонил телефон, и она ответила:

– Да!

– К тебе тут пришли, – проговорила Ираида Самсоновна.

– Кто?

– Дама.

– Ты ее знаешь?

– Впервые вижу.

– Скажи, я скоро приду.

Взглянув на Дениса, Надежда улыбнулась:

– До завтра?

– Я зайду к тебе в конце рабочего дня.

– Идет!

Надежда побежала к подъезду, но уже через минуту, оказавшись в гостиной, внутренне сжалась. На краешке дивана, выпрямив спину и глядя строго перед собой, сидела мадам Фридманович. Она держала свою сумочку на коленях, словно не доверяя ни самому этому месту, ни людям, что здесь работают.

– Здравствуйте! – сказала Надежда. – Меня ждете?

Фридманович обернулась, растянула губы в улыбке и поднялась:

– Меня зовут Марина Фридманович. Впрочем, вы меня знаете, как и я – вас.

– Чем обязана? – произнеся эту фразу, Надежда вспомнила, что не так давно уже произносила ее, только при других обстоятельствах. – Зачем вы здесь?

– Хочу заказать платье. У нас с мужем юбилей. Не бог весть какой – всего пять лет, но мы решили отметить.

– Зря вы сюда пришли.

– Отчего же… Говорят, что вы неплохой закройщик.

– Я не закройщик.

– Ах да… Вы – стилист.

– Я модельер.

– Ну так что?

– Не нравится мне ваша затея.

– Мне тоже многое не нравится. Но я же мирюсь. – Фридманович улыбнулась холодной улыбкой. – Сами знаете, как это ужасно, когда его ждешь, а он не приходит.

– Увольте меня от подробностей.

– Знаете, когда одеяло короткое, его не хватает. Тянешь до подбородка – голые ноги. Ноги накроешь – плечи замерзнут.

– Не понимаю. – Надежда не без лукавства уклонялась от объяснений.

– Я говорю о Марке. Других общих тем у нас с вами нет.

– Чего вы хотите?

– А вы? – Марина Фридманович пошла в наступление: – Марк женился на мне. Вы понимаете? Я – его жена, а он мой муж. Однажды вам уже щелкнули по носу, указав, где ваше место. Тогда у вас хватило благоразумия оставить Марка в покое. Чего вам нужно теперь?

– От вас? Ничего. – Надежда медленно закипала.

– Мне стало известно, что Марк снова бывает у вас.

– С чего вы взяли?

– Не лгите!

В тот момент, когда Марина Фридманович выкрикнула эти слова, Надежду прорвало:

– Марк – ваш муж, вот и разбирайтесь с ним, а не со мной, – зло проговорила она. – В конце концов, это я должна предъявлять вам претензии! Когда вы познакомились с Марком, мы с ним встречались. Вам не говорили, что нехорошо уводить чужих женихов? Вы целый год навязывали ему себя, и я, кстати, была в курсе. Неужели не понимаете, что ваш папаша купил Марка с потрохами и подарил вам к вашей же свадьбе? Распинаетесь тут! Еще неизвестно, кто перед кем виноват.

Марина Фридманович слушала ее, расширив глаза, и когда Надежда закончила, прошептала:

– Ты – мерзкая гадина. – Уткнувшись в ладони, она разрыдалась.

– Платье будем заказывать? – поинтересовалась Надежда.

Фридманович бросилась к выходу. Дверь хлопнула, и по лестнице в гостиную осторожно спустилась Ираида Самсоновна:

– Его жена?

– Да.

– Зачем она приходила?

– Не знаю! – Еще не отойдя от неприятного разговора, Надежда ответила слишком резко.

– Но ты же с ней говорила.

– Мама! – Надежда подошла к матери, обняла ее и сквозь слезы сказала: – На душе тяжело. Мерзко на душе. Понимаешь?

– Понимаю. – Ираида Самсоновна прижала ее к себе.

– Есть у вас время? – спросил мужской голос по телефону, и Надежда тотчас поняла, что ей звонит следователь Протопопов.

– Да! – Ответ вырвался прежде, чем она успела подумать.

– Тогда вот что… – он замолчал и через мгновенье продолжил: – Давайте встретимся через сорок минут в Михайловском саду, это недалеко от вас. Там, в центре, возле детской площадки, буду ждать вас на скамейке.

– Еду! – Почувствовав, что не стоит говорить лишнего, Надежда дала отбой и, не теряя ни минуты, побежала к машине.

В результате вышло так, что не Протопопов ждал ее на скамейке, а она – его. В назначенное время Надежда увидела в начале аллеи плотную фигуру следователя. Вскоре он подошел:

– Давно ждете?

– Сама виновата – раньше приехала.

Протопопов сел рядом с ней, раскрыл папку и достал свернутый лист.

– Что это? – спросила она.

– Здесь список машин, фамилии владельцев и регистрационные номера. Я сам просмотрел записи уличных видеокамер. В означенный промежуток из двора вашего дома выехали всего четыре машины, одна из них принадлежит Льву Астраханскому.

Надежда забрала листок, но все же спросила:

– Вы за этим меня позвали?

– За чем же еще? Уверен, что вчера, когда я заходил в ателье, Лев был у вас.

– Ошибаетесь.

– Можете ничего не говорить, просто передайте список ему. Он знает, что с этим делать.

– Ну хорошо. – Она осмелела: – Могу я вас попросить?

Протопопов благодушно развел руками:

– Попробуйте.

– Опишите, как выглядит отвертка с отпечатками Астраханского?

– Зачем же описывать… – Протопопов снова полез в папку и протянул ей снимок: – Вот вам фотография.

– Спасибо. – Надежда спрятала его в свою сумочку.

– Что ж… – Протопопов встал со скамейки. – Мне нужно идти. Скажите Леве: я делаю все, что в моих силах.