раз — уже темнело. Две кружки у нас набралось, и они были в радость. Но теперь, кроме прочего, встал вопрос о заготовке сена для нее. Эх, как же жили наши деды в деревнях, а еще и работали ведь до пяти часов! Ну, ничего, тела молодые, оптимизма много — работай и наслаждайся. Мне покоя не давал саманный дом деда — дом из больших кирпичей, которые он делал из глины вперемешку с соломой. Но на изготовление таких кирпичей и просушку уйдет масса времени.

Еще один вариант, который я держала в уме — саманный с дровами, да да, с дровами — длина чурки здесь это толщина стены. Можно взять длину с запасом и через год снаружи просто добавить самана. Этот вариант был менее трудоемким и не требовал никакой просушки — пока глина сохнет, она вытягивает из дерева влагу. Но нам нужен домик крепкий, значит, фундамент нужно выложить камнем — а он вот он, Дин уже натаскал из реки такое количество, что хватит за глаза.

Что касалось козы, мы решили, что шалаш, в котором она сейчас жила, можно обложить камнем, хотя бы до середины высоты — выше не выдержат жерди, хоть каждая и не тоньше моей руки в локте. Выше мы замажем саманом — как раз опробуем технологию. Камень к шалашу накладывали уже до темна, а Карл, что пришел учиться плести ловушки, решил нам помогать — он оплетал шалаш дополнительными ивовыми ветками. За одно научился с ними работать, понял насколько они гибкие.

Закончив, мы ели кашу и смеялись — я рассказывала Карлу и Дину о том, каким будет наш дом, о том, что он теплее каменного, хоть и строить его может быть, дольше. Карл с любопытством слушал меня и хмыкал. Проводили его мы когда уже начало светать. Вот тогда я и поняла известный всем диалог Назарова и Кружилина из романа «Вечный зов»:

«— И так 25 часов в сутки работаем.

— Так в сутках 24 часа.

— А мы на час раньше встаем.»

Вот и мы теперь вставали «на час раньше» — Вивьен была отличным будильником — примерно в семь утра у нее была дойка и первый завтрак, после которого она укладывалась полежать. А у нас начинались трудовые будни. Я словно вернулась в деревню к деду, но теперь все обязанности были на мне. Хорошо бы он наблюдал за мной с бабулей сверху и гордились.

За неделю мы вырыли квадратную яму глубиной не меньше метра — это были очертания нашего дома. Дно ее мы выкладывали камнями и просыпали песком, Дин даже чурочкой проходил — постукивал, чтобы песок пуще просыпался между камнями. После обеда они с Карлом пилили молодые сосенки и сволакивали их к месту стройки — теперь у нас на участке творилось что-то несусветное. Люди проходили мимо, задерживались, смотрели и шли дальше. Деревня продолжала жить своей пассивной, всегда готовой к смерти, жизнью. А мы были готовы к радостям и обновкам.

Я с трудом выкроила время и сшила из шерстяной ткани что-то вроде матраца, в который складывала солому, что имела мягкую основу. Сделала один набор постели — пододеяльник, простыню и две наволочки, в которых пока лежали отрезы новой ткани. Сейчас важней всего был дом и огород. Коза и рыба стали проходить между делом, и мы уже привыкли к тому, что питание у нас хорошее. Молоко или рыбу меняли на хлеб. Все остальное у нас было.

— Лора, у меня вот даже щеки стали больше, смотри, мне уже и спать мягче стало, — хвалился Дин, он научился смеяться и радоваться тому, что у него получается все, что он начинает.

— Да, Дин, ты все больше похож на гиганта, скоро и меня перерастешь, думаю, к следующей осени так оно и будет, — смеялась я и трепала его за щеку.

Пришло время выкладывать стены. Дом будет примерно четыре на четыре метра, чтобы у нас были разные углы с кроватями и общая кухонька. Так мы и протопить сможем, и быстрее осилим стройку. Решили делать в четыре этапа: до окон и просохнуть, потом простенки между окнами и снова просохнуть, потом над окнами и оставить на пару недель, прежде чем заниматься с крышей.

Я выкопала яму, в которую Дин с Карлом сгружали глину, песок, наливали воду и рубили собранную солому — благо, здесь было этого добра много — поля травы стояли не кошенные. В первую очередь я прочистила место под расширение огорода — всю сухую траву стаскала к яме, где ее резаком рубил Дин. Деревня ходила смотреть наш сериал каждый день, но вызваться в помощники никто не хотел. Я принципиально никого не звала — должно же быть у них понимание, что, если помогать друг другу, дело пойдет лучше.

Камни, выложенные по всему периметру и дну мы заложили толстым слоем самана, я топтала его в яме. В первый день моей юбке пришел конец, и ночью пришлось шить новую, но в этот раз я сделала ее до колена. Так же, вставила в пояс шнурок. Когда месили глину, завязывала узлом на бедре.

На второй день к нам пришел Мариз, и предложил свою помощь. Работа пошла быстрее — два взрослых мужика, Дин, что был послабее, но пытался соответствовать, и я — девчонка, единственная из всех, кто знает, что это будет. Но никто не задавал вопросов — молча занимались делом.

Маризу мы отдали три рыбины и почти литр молока. На следующий день он пришел с Паритой и двумя сыновьями. Мужчины пилили чурки, мы с Паритой замешивали и месили саман, пацаны с Дином носили это месиво, заполняя пол.

— Парита, я дам вам за работу немного шерсти — хватит детям сшить одежду на зиму, — надо было определиться сразу — сколько платить за работу, чтобы не было обид.

— Я посмотрела на твой огород, Лора, это чего у вас там слева так много засажено?

— Это горох, из которого здесь все делают кашу. Вы его всегда сухим покупаете?

— Да, к зиме тут проезжают на телегах люди из соседних деревень, я заранее молоко квашу, да и отдаю его за горох.

— А зеленым вы его никогда не ели? Коза, кстати, тоже оценит от него ботву — молока больше будет.

— Не, не пробовали. Да ты не переживай, шерсти дашь, да и не надо больше ничего. Научимся и пристрой такой тоже сделаем, чтоб козу с козлятами переселить — дома уж тесно.

— Зимой очень