– Вик, я очень рассчитываю на твою помощь. Восемьсот фунтов – это мелочь. Будем считать их небольшими подъемными. Зато какие перспективы! Ты будешь вкусно есть, мягко спать, через три месяца, едва окажетесь на плато, на твой счёт начнёт капать по девять тысяч долларов! Если рейтинг программы превысит расчётную величину, заработает система премий. Ты станешь известней, чем Колумб и Гагарин! Станешь знаменитостью для всего мира. Где бы ты ни оказался, тебя везде встретят как героя. В Греции и в Самоа, в Стамбуле и Мемфисе!

Большой Во умел правильно выговаривать имена городов, для него не было проблемой произнести без запинки название столицы древнего государства даков, Сармиседжетуза, или венгерских городов Секешфехервар и Кишкунфеледьхаза, не говоря уже о китайских Шицзячжуан, Чжанзякоу, Цзинидэчжень (его он не путал с Цзиньшацзяном, другим названием реки Янцзы!), и прочих Макурадзаки – Макурагаме в Японии. Странно, что сейчас он ограничился только Стамбулом. Мог бы чего позаковыристей завернуть.

– Вик! Первоначально планируется вести проект десять месяцев, включая три месяца подготовки. Но если рейтинг превысит… если пойдёт реклама… Шампунь, майки и кепки с логотипом «Большого Галактического Шоу», то время будет продлено. На год, ещё на месяц, на восемь лет, кто знает?

Моё шестое чувство, а я привык ему доверять, встрепенулось, оцарапало мозг, толкнуло в сердце и в правую руку, которой чуть было не лишился четыре года назад во время перехода через Анды.

– Во… – я умышленно опустил приставку «Большой», – ты же не собираешься сделать нас гребцами на галере? В контракте говорится, что на это нужно согласие…

– Конечно, Вик! Ты же лучший! – он смеялся мне в лицо, обнажая здоровые жемчужные зубы. Тридцать две штуки.

А я? Что мог сделать я? Со своими четырьмя оставшимися, остальные – чудо современного протезирования. Каньон в Колорадо. Спасал туриста.

– Ты прав, Вик! Но мы же говорим о доверии. Если кто-то окажется против, хотя бы один участник, изобразим дело так, что происходит замена экипажей! Перелёт на Марс, как заверяют ученые, если бы он состоялся, занял бы четыре месяца. Значит, пустим Шоу в два русла. Ваш мнимый возврат, а перед этим покажем корабль со сменным экипажем. Или ещё лучше – миссия спасения! Это скажется на рейтинге. Максимум вам придется обождать восемь месяцев. Хотя уведомить о таком решении нужно чуть раньше, чтобы мы успели набрать добровольцев, найти другого Сталкера и заново провести подготовительный курс. Эти дополнительные восемь месяцев для тебя – сорок восемь тысяч фунтов! Столько не зарабатывает даже член британского парламента. Если он, конечно, не наследный принц из рода Мальборо или Честерфильдов.

– Понял, Большой Во. Считай, что я в игре.

– Ты лучший, Вик! Когда вернёшься, я подарю тебе бриллиантовые шпоры сэра Уильяма Восьмого, и мы напьёмся вдвоём, за счёт телекомпании, в захудалой портовой таверне, где нас никто не узнает.

– Погоди, что-то я не слышал такого… Разве ваш король носил бриллиантовые шпоры?

– Господи, конечно же нет! Но кто об этом знает?

В этой фразе был весь Во Марлинг. Он снова смеялся. Я, кажется, тоже, уже не стесняясь матовых зубных протезов. Ещё через неделю меня представили семидесяти пяти соискателям.

– Всем встать! – скомандовал Большой Во, хотя для них он тогда ещё был просто Во Марлингом. – Прошу приветствовать, ваш Цезарь и Бог, пастух и матадор, человек-легенда в мире путешественников, Виктор Авдеев!

Король не носил бриллиантовых шпор. Я вовсе не был легендой. Но кто об этом знает? Кроме меня и, разумеется, Большого Во. Ещё одна перевёрнутая чашка. Ещё один паритет: вы хотите, чтобы верили мы, а нам нужна ваша вера. Тет-беш, как говорят филателисты про марки в сцепках, где они развёрнуты друг к другу основаниями. Зеркальная правда. Перефразируя Ницше, когда вы вглядываетесь в зеркало, зеркало смотрит на вас. Получив пятьсот фунтов аванса, я пошел в портовый паб. Как же я напился, зная, что ближайшие десять, максимум восемнадцать месяцев предстоит довольствоваться разве что безалкогольным пивом.

Хотя сколько там до зимовщиков? Пятьсот? Для бешеной собаки семь вёрст не крюк. Это если без вездехода. У нас их будет четыре. Двухместные, шестиколёсные, с какими-то хитрыми движками, армированная кабина. Маленькие такие антарктцдоходы.

Так вот, снова о шпорах Уильяма Восьмого. Фокус в том, что для всех мы отправляемся на Марс. Идея колонизации Красной планеты в некоторых умах всё ещё вызывает сомнение. И всё бы ничего, только от этих некоторых зависит финансирование подобной программы. Сама станция на Марсе, аппаратура, жилой модуль, перелёт… Уму непостижимо, сколько это может стоить!

Японские инженеры обещают станцию на пятьдесят человек всего за двести миллионов. Не иен, конечно, зелёных «франклинов». Очень оптимистичный расчёт, которому никто не верит. Не без оснований, скорее всего, но судить не берусь. США называют другую цифру. Полтора миллиарда. Чуть меньше, чем требуется затратить на появление очередного президента, гаранта мировой демократии.

Впрочем, в сторону политику и всё такое прочее! Завтра буду как стёклышко, и всё уйдёт. Но мысли продолжали кружить вокруг идеи Большого Во. Чёрт с ними, с миллиардами, это неизбежные траты. Но как убедить налогоплательщиков, что людям на Марсе ничего не грозит? Одновременно убедив, что колония не рухнет из-за вмешательства человеческого фактора? Не смуглые и златоглазые, а наши, натасканные и подготовленные ко всему переселенцы могут таких дров наломать, что мало не покажется!

Белокурая девчонка, которую я подцепил вчера, кивала в такт моим словам, ни бельмеса не понимая. Только поглядывала на часы. И ещё думала, наверное, не исчезну ли? Зачем? Меньшинству говорить только правду! Сколько тебе обычно предлагают? Сто фунтов? Не обманывай, Большой Во сообщил мне местный прейскурант. Хотя это не важно, держи пятьсот, всё, что есть, от всей моей бродяжьей души! Только не забудь расплатиться за выпивку. Всё отдаю. Гол как сокол. Встретимся, может быть, через полтора года. Загляну к тебе в меблирашку на чай. А пока…

– Вик! Я понимаю, тебе захочется расслабиться, но нельзя. Гуляй сейчас и будешь гулять после. Но с началом Шоу всякие твои запои окончены. Ни капли. Это табу! Мы набираем шесть пар, ты тринадцатый.

– Я не суеверный, Большой Во. И мне не впервой.

– Ты лучший, Вик! – как он мне надоел своими вечными признаниями в любви! – Хочешь к алмазным шпорам ещё и платиновую шпагу в придачу? С дарственной надписью от Иисуса Христа и ленточкой от Девы Марии?

Во всём, что касалось веры, Большой Во отличался особым цинизмом. Зажечь свечу в храме? Пожалуйста! Только проследите, чтобы в кадр не попали мои тренировочные брюки, через восемь минут у меня пробежка. И дайте кто-нибудь рубашку, галстук и пиджак! Или: Господи, помоги мне, Господи, устроить всё так, как хочу! Построю ещё один Нотр-Дам, а рядом, на всякий случай, синагогу, мечеть и буддистскую кумирню.

И ведь построит! Правда, за чужие деньги, и будет следить, чтобы всё это попадало в кадр по отдельности. Тоже на всякий случай.