– По тому, как оно было нам подано.

– Т-то есть в-вы хотите с-сказать, что…

– Да, именно так. Я попытался понять, зачем убийца провернул такую сложную схему, и в тот момент понял, кто он.

Рюген сделал паузу.

– И? – напряженно спросил дворецкий.

– Почему он так сделал? – развел руками Сэрп.

– Зачем, – уточнил Морт. – Здесь нужно говорить «зачем». Все преступления – особенно связанные с убийствами – делятся на те, что «почему?», и те, что «зачем?». Убийства «почему», как правило, спонтанны. Они совершены или в состоянии аффекта, или полными идиотами. Убийства «зачем» иные. Они имеют расчет и смысл. Лишь иногда в них вкрадывается «почему», если по какой-либо причине предмет или объект «зачем» не сработали. Например, от первого же удара по голове молоток разлетелся на части, пришлось добивать жертву подвернувшимся под руку телефонным справочником.

Эрика звонко рассмеялась.

– Спасибо, – сказал Рюген. – Любое действие человека вообще можно рассматривать с позиций «почему» и «зачем».

– Вот как, – хмыкнула Эрика.

– Вот, например, ваши реплики, которые перебивают мою речь, – спокойно продолжил Рюген. – Я прекрасно понимаю, что это пафосное и театральное выступление, но я заранее предупредил, что так это и будет выглядеть. Можно задать вопросы, «почему» вы это делаете и «зачем».

– Попробуйте, – усмехнулась Эрика.

– «Почему» вы это делаете? Потому что вам скучно. Почему вам скучно? Сейчас будет известен убийца, это же кульминационный момент! Так часто делает сам преступник, да. Чтобы привести сыщика в растерянность. Или выставить его идиотом, чтобы никто не поверил ему. Это хорошо действует, особенно в тех случаях, если сыщик сам по себе является несколько эксцентричным. Может, даже просто странным. Ничего общего не находите?

– То есть вы только что сказали, что я – убийца? – подняла бровь Эрика.

– Что? Ах да… то есть нет, я всего лишь привел вам пример.

Эрика усмехнулась.

– Вы перебиваете меня затем, чтобы быть чуть выше всех здесь.

Девушка побледнела.

– Только человек, желающий быть выше всех, будет пытаться забраться на цеппелины, – сказал он. – И только потерпевший в этом неудачу будет упорно биться дальше.

Эрика молчала.

– Думаю, из данного диалога вы сделали вывод, что я не считаю мисс Вайс убийцей, – обратился Рюген ко всем. – Она может покинуть эту комнату, если хочет.

– Думаю, я задержусь… – дрогнувшим голосом сказала та.

– Любопытство! – возвестил он. – Любопытство, которое, как известно из старой пословицы, сгубило кошку. И чуть было не сгубило все это дело. А спасло его, как ни странно, все то же тщеславное желание мисс Вайс быть выше, покрасоваться перед случайным собеседником. Никогда ничего нельзя делать в одиночку, только вдвоем, только вместе с кем-то ты докопаешься до истины, ты достигнешь высот… ты будешь там, где хочешь быть. И этот «кто-то» может появиться совершенно внезапно, сам не ожидая, да подчас и не желая этого.

– Вот как? – спросил Сэрп, поправляя манжеты.

– Есть такая фраза, «за деревьями не видно леса», – пояснил Морт. – Сыщики так упорно лопатят каждую долю дюйма в поисках улик… так старательно подбирают каждую крупинку пепла, по которой они могли бы восстановить всю картину преступления… Что я, признаюсь, не знал, к чему подступиться. И если бы я начал действовать, как старые мастера, то просто запутался бы во всех деталях. Да и не только я. Ни один полицейский не смог бы, – во всяком случае, быстро, – разобраться в этом деле. И если бы не краткая и экспрессивная лекция мисс Вайс по поводу импрессионистов… Я всего лишь отошел подальше и перестал смотреть на детали. И увидел всю картину! В которой были совершенно не важны никакие детали!

Рюген перевел дух.

– Зачем все эти сложности? Чтобы запутать полицию. Чтобы вместо поисков убийцы они задавались бы вопросом – как произошло убийство. И потратили на это часы. А может, даже дни. Или – о ужас! – неделю!

– Но все равно бы нашли? – улыбнулся дворецкий.

– Я не склонен переоценивать нашу полицию, – уклончиво ответил Рюген. – Но думаю, что нашли бы. Но только даже завтра это было бы уже бесполезно.

– Почему?

– …Ошо, который час?

– Пять, – сказал я.

– Пять, – повторил он. – Господин Сэрп, когда у вас пароплан на Кардифф?

– Через два часа. Надеюсь, что вы успеете рассказать свою захватывающую историю к этому времени.

– О, не беспокойтесь. По сути, осталось совсем немного. Итак, как бы построить свой рассказ… – побарабанил он пальцами по подбородку. – Думаю, что я все-таки пойду по наиболее извилистому пути.

Он кашлянул.

– Кстати, о пути. За раскрытие загадки нужно благодарить вашу собаку.

– Вы говорите о роботе-уборщике? – поправил дворецкий. – Том самом, что…

– Нет, я говорю именно о собаке. То… существо, которое из него сотворили – все еще собака. Оно думает, что она собака, и может, именно поэтому она ею и остается.

– Она вам что-то пролаяла? – усмехнулся Сэрп.

– Увы, она не может этого сделать. Но зато она заставила нас потерять некую толику времени… и заметить эту потерю. Именно тогда я и понял все.

Он потер щеку.

– Но я не буду тратить время сейчас. Мистер Сэрп, дайте вашу трость.

– Нет.

– Дайте вашу трость.

Тот что-то прошипел и сунул Морту палку.

– Интересные узоры, – сказал детектив, крутя трость в руке. – Я заметил их еще в тот раз, когда опрашивал вас. Что они означают?

– Национальная гренландская вязь, – процедил Сэрп сквозь зубы.

– Вязь? Я думал, что вязь – это просто орнамент, а здесь какие-то жанровые вещи. Как я понимаю, это рыбак на лодке?

– Каяке.

– Пусть будет каяк. Но даже так они не похожи на вязь.

Он снова покрутил трость.

– Как это делается? Должно же быть какое-то сложное движение, чтобы вы случайно не высвободили его во время ходьбы.

Он крутанул ручку, и из палки с легким щелчком выскочило достаточно толстое лезвие.

– Вот как-то так, – с удовлетворением сказал Морт.

– И что? – мрачно спросил Сэрп. – Неужели вы никогда не видели подобного?

– Подобное видел, такого – нет.

– Обычная трость с сюрпризом, их в Среднем Лондоне делают пачками, причем по королевской лицензии.

– Но у вас-то она не из Среднего Лондона.

– С чего вы взяли? Узоры? Мне их сделали на заказ.

– На заказ. Но не в Лондоне.