или пойду в полицию, расскажу, что живешь под чужим именем!» Он тихо сказал: «Пошли присядем». Так я узнала, что они вместе с Мариным улетели в Тбилиси. У Василия был компромат на Костю – сумка убитой девушки, на которой остались отпечатки пальцев Зимина. Не знаю, правду ли мне Константин сообщил. Думаю, соврал. Было что-то посерьезнее, иначе рассказчик так не перепугался бы. Оказалось, что милиция начала расследование убийств девиц веселой профессии и почти вплотную подобралась к Зимину. Марин загнал приятеля в угол: «Иди к отцу, пусть он нас из Москвы уберет. Если не согласишься, убью». Костя испугался, бросился к папе и все ему выложил. Отец где-то спрятал сына, Ваське велел заховаться, деньгами хорошими снабдил и того, и другого.

Воронова замолчала, отвернулась к стене и опять заговорила:

– Дальнейшие подробности тебе не нужны. Спустя время Андрей Константинович решил отослать парней в Грузию, сказал им, как действовать, велел работать четко по плану. Васе сразу после прилета надо было пойти с человеком, который его встретит с табличкой в руке. Косте следовало задержаться на час, потом выйти на улицу. К нему должен был подойти некто по имени Вахтанг и доставить в дом, где предстояло жить. Они так и поступили. Василий уехал сразу. Зимин задержался в аэропорту, в туалет ходил, потом поел в кафетерии и сел в машину к Вахтангу. Автомобиль поехал в предместье города. По дороге Костя увидел «Скорую помощь», а поодаль, на обочине, валялся чемодан Васи – приметный такой, красный. Зимин попросил шофера остановиться, подошел к доктору, спросил: «Могу я чем-нибудь помочь?» Тот ответил: «Спасибо, нет. Мужчину насмерть сбила машина и уехала. Документы при пострадавшем отсутствуют. Мы тоже уже уезжаем, труп в морг отвезем. Милиция уже все сделала». В Грузии Константин сделал операцию на лице. В Москву вернулся в самом начале перестройки, то ли в восемьдесят пятом, то ли на год позже. Жил по паспорту Марина, Авдотья считалась его супругой. Мальчик у них родился. Дело об убийстве проституток было похоронено, Геннадий взял на себя смерть одной девицы, отбыл срок.

Екатерина поморщилась.

– Любимчик баб оказался отъявленным трусом. Он меня умолял никому не рассказывать правду. А я сообразила, что напала на золотую жилу, ответила: «Сначала поговорю с твоим отцом, а уж потом буду давать обещания».

– Вы рисковали, – снова не удержалась я от комментария, – могли не дожить до разговора с художником. Похоже, тот способен на жесткие решения. Вероятно, Василия убили по его просьбе.

– Молодость и глупость – подчас синонимы, – усмехнулась Екатерина. – Очень уж я устала жить бедно. Велела Васе-Косте: «Зови папу». И через полчаса приехал старший Зимин. Ему тогда было пятьдесят с хвостом, а выглядел моложе сорока. Стройный, красивый, богатый, талантливый – просто мечта моя ожившая! Андрей велел сыну уезжать, потом обратился ко мне: «Завари чайку, все обсудим». Беседа завершилась в постели. И на много лет я стала его любовницей, получила все, что хотела. Андрюша не скупой, в деньгах он купался и до сих пор в этом океане плавает.

– Никакого Петра у вас не было.

Воронова отмахнулась.

– Не хотела говорить тебе про Андрея, пришлось придумать Петю. Потом я серьезно заболела, Андрюша нашел врачей, меня вылечили. Но после всех операций я потеряла интерес к сексуальным забавам. Огонь, который всегда пылал пожаром, потух. А Зимин не старел. Он полностью обеспечил меня, поселил в элитном доме. Но после смерти жены не привел меня в свой особняк хозяйкой. А я этого ждала. Отношения стали холодными, потом совсем замерзли. Мы давно не встречались, только иногда по телефону коротко беседовали. Я не испытывала материальных проблем, Андрей был по-прежнему щедр, содержал свою бывшую любовь. Но я-то нуждалась в друге, собеседнике. И он у меня появился… Не смотри так. Доживешь до семидесяти – поймешь. Внутри почти каждого пожилого человека живет молодой. Да, у меня есть душевный приятель. Богатый. Сотрудник очень серьезной структуры. Ему пятьдесят пять. Конечно, Андрей о нем узнал, приехал, устроил скандал. Пришлось окоротить портретиста: «Ты не женился на мне, не имеешь права требовать от меня верности. Сам заводишь любовниц, а я живи одна?» Поругались капитально, Андрей закрыл финансовый кран. А рядом со мной уже был тот, кто любил меня. Он взялся оплачивать мои расходы и стал прекрасным другом.

Рассказчица замолчала, поправила прическу.

– Жаль, что я хорошо помню, как когда-то любила Андрея. Когда ты приехала и начала расспрашивать про Филиппа, меня охватило беспокойство. Я представила, что сделают с Филом журналисты и соцсети, когда узнают, чей он на самом деле сын. Из болота с чудовищами выплывет история, на похороны которой Андрюша отдал тьму денег. Я имею в виду убийство проституток. Ну, я и решила предупредить того, кого не один год считала своим мужем, пусть и незаконным. Зимин отреагировал по-хамски, наорал на меня. Выдал такую речь: «Что, денег теперь мало? Не хватает, когда хочешь своему голодранцу носки купить? Решила шантажом заняться? Думаешь, заплачу за молчание?» Я возмутилась, пригрозила все рассказать журналистам и бросила трубку. Посидела, остыла, успокоилась, опять ему набрала. Андрей в чувство не пришел. Он совсем взбесился: «Когда сдохнешь, обрадуюсь! …! …! На старости лет с ума сошла, мужика завела!» А я сдуру пообещала рассказать всю правду Филиппу. Минут через тридцать он сам звякнул: «Извини, Катя, психанул, хочу извиниться. Жду тебя через пятнадцать минут у Эдика. Выбери что хочешь. Извини, ограничен по времени, встреча потом деловая. Успеешь?» Эдик – ювелир, мастерит роскошные вещи. Я обрадовалась: «Уже собираюсь!» Андрей может вспылить, но потом всегда делает дорогой подарок. Подземку я не презираю, наоборот, пользуюсь ею. В машине меня укачивает и долго очень ехать по сплошным пробкам, а с помощью метро через пять минут я была уже у Эдуарда. Стою на платформе, передо мной возник парень: борода, усы – вроде кавказец. Нагло прямо встал, потом вдруг обернулся: «Э… Прости, мать!» И за моей спиной пристроился. Из тоннеля показался свет, толпа зашевелилась. И тут меня меж лопаток толкнула сильная рука. А впереди – никого. Улетела на рельсы, не успела испугаться! Дальнейшее плохо помню. Крик, скрежет, звук какой-то неприятный. Меня поднимают, кладут на скамейку. Потом «Скорая», телефон мой звонит, номер неизвестен. Мне суют трубку, отвечаю. Голос Андрея: «Жива, …? По-прежнему хочешь Филу правду рассказать? Или передумала?» Потом гудки. Рассказала все своему любимому мужчине, сейчас улетаю из России. Зачем вам все это выложила? Скажите Филиппу правду про его папашу, объясните, что его дедушка