– Очень хорошо, – как мог, изобразил радость Олег и протянул руку. – Жду вашей отмашки.

Это тоже было важно – уйти первым, не сказать лишнего и ничем себя не выдать. На улице было хорошо, холодно, но свежо и тихо. «Двадцать тысяч от полумиллиона. Жадный хрен», – подумал Олег, вспомнил, что не расплатился за чай, и, гордясь собой, отправился по второму адресу.

* * *

В арке курили подростки. Олег посигналил им, чтобы проехать; они проводили его такими взглядами, что не хотелось выходить из машины, и он дожидался, пока они уйдут. Эта маленькая квадратная арка – просто дыра для машин и подростков, а в «сталинках» по соседству – огромные полукруглые арки, как туннели, проложенные для великанов. Отец Олега всегда рассказывал о прошлом как о лучшем времени, когда люди были мудрее, а судя по архитектуре, еще и больше размерами. Поскольку реальных подтверждений этого было немного, приходилось верить в разное прошлое по ситуации.

Вот, например, этот древний подъезд явно был не из хорошего варианта истории. Неприятно было пробираться по крутым ступеням в полной темноте, хватаясь за холодные и в воображении грязные перила. После долгого стука дверь открылась. Олегу очень захотелось шагнуть в светлую прихожую, но Сапожник его то ли не узнавал, то ли не хотел впускать.

– Иван Антонович, меня Вова Кит прислал, есть дело одно. – Сапожник помотал головой, с трудом всплывая из пьяного забытья. – Можно войти, неудобно разговаривать?

Сапожник вяло кивнул и пошел по длинному коридору в другой конец квартиры. Олег разулся и неуверенно последовал за ним. Комната сильно отличалась от остальной обшарпанной квартиры и напоминала реконструкцию из музея. На полу и стенах были потертые, но чистые ковры, огромный стол темного дерева с малахитовой чернильницей, пресс-папье и остановившимися часами. Рядом с этими предметами, выбиваясь из общего стиля, лежал слиток платины.

Иван сел на кушетку, покрытую выцветшим багровым покрывалом, и приготовился слушать.

– Нам тут подвернулась возможность заработать. – Олег чувствовал себя глупо, пытаясь говорить о делах с пьяным. – И очень бы пригодилась ваша помощь.

Сапожник медленно моргал, иногда начинал медленно заваливаться вперед, потом резко останавливался, возвращаясь в исходную точку.

– Нам нужно несколько грузовиков, два или три автомобиля с водителями. Еще нам нужны грузчики, надежные, крепкие. Будем тяжелые вещи грузить. С завода. Ночью. – Олег не совсем понимал, стоит продолжать разговор или нет.

– Время? – икнул Сапожник.

– Девяти еще нет.

– Когда? – хмыкнул Иван.

– В смысле дата, когда грузчики нужны? Пока не знаю, думаю, скоро, хотел вас заранее спросить.

– Сколько? – пытаясь подавить очередной спазм, спросил Сапожник, поискал рукой за кушеткой и, найдя маленькую бутылку коньяка, сделал глоток.

– Оплата будет щедрая, сколько потребуется.

– Звони, как узнаешь, – вопреки здравому смыслу, трезвея после выпитого, сказал Иван. – Дверь за собой захлопни. Еще Киту передай, что Левого убили. Пусть порадуется.

Левый мертв, а без него Начальник не представляет угрозы. Афганцы, кажется, его и не искали. Можно считать, худшее он пересидел. Но Страшная Валя опасна сама по себе, и сложно сказать, что у нее на уме и что она готова сделать, чтобы не возвращать десять тысяч. Подбив итог размышлений, Вова проверил патроны в обрезе, хотя помнил: они там, еще раз осмотрел пустую парковку и так решительно закрыл дверь «восьмерки», что отлетела пленка, заменявшая стекло.

Он прошел по тропинке к коттеджу, зная, что за ним наблюдают, распахнул дверь и вошел в холл.

– Закрыто, – поднялся ему навстречу молодой высокий охранник.

– Не ври, – сказал Вова. – Позови Валю.

– Виктор Палыч! – стараясь басить, выкрикнул охранник.

– Закрыто, – быстро появился из-за занавески Витя, потом остановился, вглядываясь в бороду, худобу, ватник. – Ты, что ли, Кит? Нет Вали, уехала.

– Здесь она, – глухо ответил Вова, делая шаг вперед, запуская плохой сценарий.

– Давай не будем тут устраивать, – перегораживая занавеску, тихо сказал Витя и задержал дыхание, глядя в наставленный на него обрез.

– Володя, ты в партизаны уходил? – проскользнула из-за широкой спины охранника Валя. – Ружьишко свое опусти, а то у тебя ручка чего-то трясется. Вот так, в карман положи, чтобы нам всем комфортней стало. Умница. Пошли, побеседуем.

Было неудобно за эту сцену; проходя мимо Вити, Вова с грустной улыбкой мотнул головой, мол, «бывает», но взгляд охранника остался суров.

– Была у меня мысль, что ты можешь приехать, но закрутилась и забыла мальчикам сказать, – пропуская Вову в свой кабинет, сказала Валя. Кит ей не поверил, но кивнул. – Ох и хреново же ты выглядишь, Володь, одна твоя борода в ужас бросает.

– Я за деньгами.

– Хоть говорить не разучился, а то, я думала, совсем одичал. – Валя достала из ящика стола деньги, ловко пересчитала, убрала лишнее и перехватила оставшуюся пачку резинкой. Протянула Вове, но на полпути остановилась и убрала руку. – Володь, послушай, ничего не кончилось. Убьют тебя, а мне жалко будет. Оставайся у меня, охранником поработаешь, здесь до тебя никто не доберется, и деньги твои никуда не денутся, а вот когда уляжется все, можешь идти на все четыре стороны. Что скажешь?

– Че я, Валь, девочка малолетняя? – глядя на свои ботинки, глухо ответил Вова. – Не надо меня жалеть. Я сам о себе позаботиться смогу.

– Этот пацан тебя найдет и убьет, – отдавая доллары в руки, просто сказала Валя, но Вова, пересчитывая, ее не расслышал.

– Здесь только девять. – Деньги в руках магически прибавляли уверенности.

– Как договаривались. Десять процентов за то, что забрал до срока.

– Я забыл просто, – не желая осложнять отступление, сказал Кит.

– Точно у меня остаться не хочешь? Подумай, хорошо? Нет. Ну прощай, Кит.

Валя неожиданно шагнула к нему и обняла.

«Какая же она маленькая», – почти с нежностью подумал Вова, но в ответ не обнял, потому что левая рука лежала в кармане на обрезе, а в правой с деньгами не унималась дрожь.

Это всегда было обязанностью Левого, и то, что Никита вызвался отвезти «уазик» на карьер, было естественно, тем более в штурме он не участвовал. В помощь ему дали новенького – здоровяка с бритой головой, очередного из бесконечной шеренги претендентов. Старый состав сторонился Никиту по причине быстрого возвышения и еще, возможно, из-за суеверного страха – ведь прежние его напарники долго не жили. Этот был без спортивной карьеры, если не считать неумеренных занятий в тренажерке. На несколько лет постарше Никиты, но совсем глупый. Всю дорогу туда говорил, пытаясь скрыть страх, а на обратном пути от карьера молчал, кажется, стараясь не заплакать.