– Нет, нет, не в «Мерседес», в свою машину садись. Дверь заблокируй, пристегнись. – Парень усадил Олега на водительское сиденье, а сам устроился за его спиной. – Я тебя пытать и ломать не стану, либо говоришь, либо пулю. Уяснил? Где прячется Кит?

Не то чтобы Олег не испугался, просто не успел осознать, что случилось, и молчал, глядя в окно на скверик, где кривой траекторией шла пьяная пара. Они ведь не помогут? Возвращая к действительности, в затылок ткнулась холодная сталь пистолета.

– У меня на даче.

– Где дача?

– Около Волги. Ближе к восьмой просеке.

Пистолет отдалился от виска и начал странно подпрыгивать. Олег быстро посмотрел в зеркало заднего вида. Парень посмеивался.

– Он там всю зиму просидел? – Олег кивнул. – В километре от Начальника, пешком дойти можно.

Дверь «Ремонта обуви» открылась, вышедший оттуда Иван стал быстро удаляться в сторону киосков на Победе.

– Не смотри туда, это он мне позвонил. Всего-то за штуку баксов, – пояснил Никита, угадав направление взгляда. – Ладно, теперь последний вопрос: почему я тебя не должен убивать?

– Семья, дочь, – выдавил Олег, осознавая, что это все правда происходит и ему ничего не приходит на ум, кроме ужаса.

– Брось, мужик, я тебя в борделе видел. Ты семью там навещал? Подумай хорошо. – Пистолет сильнее уперся в голову, не помогая воображению.

– Пятьсот. Тысяч. Долларов, – делая самую важную покупку, выдавил Олег.

– Я думал, ты мне Кита убить поможешь, но вот это интересно. – Парень отвел пистолет от его головы. – Давай, Олег, рассказывай.

Тележка сошла с доски, положенной на грязь, накренилась влево, и станок начал медленно сползать. Грузчик так громко предупредительно матюгнулся, что Олег вздрогнул. Груз успели подхватить, он не упал.

– Нервный ты какой-то стал, Олежка, – беззлобно сказал Вова, глядя на погрузку.

– На себя посмотри, побриться нормально не смог.

Ответ был злой. Вовино лицо без бороды представляло собой ужасную картину из царапин и пластырей, и сам он выглядел не как в квартире Олега в начале декабря. Похудел, кожаный плащ на нем висел.

Ночь была светлая, луна за белыми облаками расплылась, как плевок. Единственный желтый фонарь на стене цеха был не нужен и по многолетней привычке бесцельно светил на знакомую карикатурную пару – здоровяка с широкими плечами и худого интеллигента в очках.

– Надо было зимой грузить, пока таять не начало, – изрек Вова, пряча руки в карманах плаща.

Турбину погрузили довольно легко, через тали в цеху – и на прицеп, но грузовик с ней размесил грязь, и второй так близко подъехать не смог, а третий встал еще дальше. Древние фрезерные станки, тяжелые и неудобные, поднимали талями на тележки и, с трудом преодолевая расквашенный дворик, заталкивали по доскам в кузов. Работа была непростой и бессмысленной, потому что делать со станками было нечего. Вроде Сапожник действительно собирался отвезти их на металлолом, чтобы поиметь еще немного денег.

– Это последний! – крикнул грузчик.

Вова полез в кабину первого грузовика с турбиной. Олег подошел попрощаться с грузчиками, запрыгнувшими в кузов рядом со станками.

– Их закрепить не надо? – спросил Олег, проводя пальцем по затертости на станке, стоявшем ближе всех к краю. Ему никто не ответил.

Вереница из трех «КамАЗов» медленно двинулась по территории завода. Охранник, разбуженный шумом, открыл ворота и протяжно зевнул на прощание. На Заводском шоссе грузовики со станками поехали дальше и исчезли.

В «четверке» Олега ждал Зам. Увидев турбину, он тут же побежал к таксофону, потом быстро вернулся и передал Олегу место встречи.

– Развязка за Смышляевкой, – в свою очередь, доложил Олег Вове.

– Чисто поле, – подумав, сказал Вова. – Хорошо, давай Зама ко мне, я у Смышляевки остановлюсь, ты проедешь вперед, посмотришь и вернешься. Смотри, сколько их там, нет ли машин других рядом, ясно?

* * *

По донесениям Олега, все было в порядке. «КамАЗ» с турбиной подъехал к другому «КамАЗу». Тихое место, вокруг маленькое поле или большой пустырь. Бессмысленное открытое пространство. Вова помог переставить прицеп. Зам о чем-то много говорил с молодым арабом, но Олег предупреждал о его разговорчивости. «Какие это арабы? На азербайджанцев больше похожи», – спокойно подумал Вова, не чувствуя особого напряжения в сделке. Была небольшая объяснимая нервозность, но ничего тревожного не происходило. Он даже упустил момент, когда спортивная сумка оказалась у Зама в руках. Тот, посмеиваясь, заглянул внутрь и обменялся рукопожатием с покупателем.

– Погодите, пусть уедут, а то мы тут не развернемся, – сказал Вова щебечущему от счастья Заму.

– Просто не знаю, что бы я без вас с Олегом делал, спасибо огромное, вроде все просто, а ведь надо уметь так просто, и без сноровки страх прям забирает, а вы все спокойно так сделали, спасибо вот просто от души…

Вова пытался изобразить улыбку, но вышел оскал. Он наконец нашел дрожащей рукой спрятанный в подкладке плаща обрез и выстрелил. Вырвал сумку из рук, отвернулся и выстрелил еще раз.

* * *

Назад ехали в тишине. Вопросов было много, но никто не произносил их вслух.

– Заедем в ларек, выпить возьмем.

– Я уже взял, – быстро ответил Олег, и Вова только кивнул.

На даче Вова первым делом скинул с себя изорванный кожаный плащ и переоделся в ватник. Сходил к Волге, выкинул в прорубь обрез, а когда вернулся, Олег уже разлил «Абсолют» по стаканам.

– Говно какое-то импортное, – отфыркался после выпитого Вова и подкинул в печку дров. – Давай деньги пересчитаем.

Олег поставил спортивную сумку на колени, достал из нее несколько пачек долларов, перетянутых разноцветными резинками.

– Че делать с деньгами будешь?

– Квартиру куплю, – буркнул Олег, раскладывая пересчитанные доллары на стол.

– Я, наверное, тоже. Я планировал семью завести, когда разбогатею. Мне это просто казалось, а где мне хорошую бабу найти? – Олег пожал плечами. – Вот странно же, я столько пыжился, крутился, старался, а надо было всего лишь дурака убить и все.

– Это нам повезло просто, – отрываясь на тост, сказал Олег.

– А почему Сапожник не приехал?

– В запое, вероятно.

– Не хочу я как он. – Вова выпил. – Всю жизнь что-то копил, воровал, теперь один сидит, на хер никому не нужен.

– Давай еще скажи, что не в деньгах счастье.

– Ну а че?! Ты вот, Олег, не особо радуешься.

– Я перенервничал. Не сбивай.

Воздух в комнате прогрелся от печки, и запахло свежими купюрами. Вова подливал себе, больше не пытаясь завести разговор, и смотрел в огонь, а не на росшую на столе стопку долларов.