контрибуции, очищение османами придунайских крепостей и Эрзерума, свободу торгового мореплавания через проливы. Предусматривалось в будущем «для охранения прав России в проливах Босфорском и Дарданелльском» провести между султаном и царем особое совещание157.

Император прекрасно понимал, с одной стороны, что победа давала России возможность овладеть Царьградом и полностью стать наследницей Византии: желание, осуществлению которого соответствовали чаяния православного русского народа и убеждения славянофилов, считавших, что настал исторический момент, дарованный России самим Богом. С другой стороны, как разумный и реальный политик, Александр II сознавал неизбежность столкновения с Англией и другими державами Европы как из-за Константинополя, так и из-за создания сильного нового союзника империи в районе черноморских проливов — объединенной и свободной Болгарии, которая могла бы способствовать проникновению России в Средиземное море.

Весьма любопытны в связи с этим мемуары английского посла в Петербурге лорда Августа Лофтуса. «Результаты русско-турецкой войны, — признавался он, — причинили громадное беспокойство во всей Англии из-за того обстоятельства, что все считали невозможным, чтобы император, несмотря на его уверения, смог обуздать настроения победоносной своей армии, требующей захвата Константинополя, что привело бы к весьма серьезным последствиям. При создавшемся критическом положении правительство Ее Величества приказало британскому флоту под командованием сэра Филиппа Хорнби направиться к Константинополю для оказания покровительства британским подданным. Одновременно весьма значительным большинством парламент проголосовал за военные кредиты в шесть миллионов фунтов стерлингов.

Антианглийские настроения в Петербурге становились напряженными, и мое положение отнюдь не было «бархатным», однако я старательно избегал употребить малейшее слово угрозы, которое могло бы породить чувство обиды или даже раздражения у русских. Я осторожно предупреждал моих близких друзей, но никак не в смысле угрозы, а просто как бы давая приятельский совет: «Не идите в Константинополь — это война...» — будучи уверен, что это будет передано вершителям судеб. Мои предупреждения не были напрасными, и впоследствии мне донесли, что великий князь Николай Николаевич был страшно разочарован, получив строгий приказ императора не вступать в Константинополь»158.

Александр II остановил своих генералов Гурко и Скобелева, приказав им не продолжать наступление, когда они были всего лишь в 12 километрах от столицы Порты.

Перемирие было подписано в Адрианополе 19 (31) января 1878 г. великим князем Николаем Николаевичем, Сервером-пашою и Намыком-пашою159.

Лондон в ответ на это 1 (13) февраля ввел свою эскадру в Мраморное море и остановил ее у Принцевых островов.

Главнокомандующий Дунайской армии вступил с султаном в переговоры о пропуске русских войск в Константинополь. Падишах дал согласие лишь на занятие русскими войсками предместья Константинополя Сан-Стефано. Османы сосредоточили вокруг своей столицы все свои наличные силы. Между тем грозила войной теперь не только «владычица морей», но и Австро-Венгрия, которая произвела мобилизацию войск в Карпатах. Хотя Зимний дворец и заявил, что все вопросы, представляющие общеевропейский интерес, будут окончательно разрешены не иначе как по согласованию с великими державами, он все же спешил заключить «предварительное» соглашение с султаном, чтобы поставить Западные державы перед свершившимся фактом.

19 февраля (3 марта) 1878 г. в местечке Сан-Стефано графом Игнатьевым, А. И. Нелидовым, Савфетом-пашою и Садулла-беем был подписан прелиминарный русско-турецкий договор, сформулировавший новую программу России в балканском вопросе.

В соответствии с договором Сербия, Черногория и Румыния освобождались от вассальной зависимости от Порты и получали независимость. Болгария становилась автономным княжеством.

Турция обязывалась провести реформы в Боснии и Герцеговине и в других землях, входивших в ее состав, а также срыть свои крепости, расположенные по Дунаю.

Другая группа вопросов касалась изменений в Малой Азии. В результате договора многие балканские народы получали независимость; народы, оставшиеся в составе Турции, получали ряд прав, и для них открывались широкие возможности экономического и культурного развития.

После подписания Сан-Стефанского договора ближневосточный кризис вступил в свою последнюю, заключительную стадию. Правительства Западных стран выразили протест против условий Сан-Стефано. Особенно они возмущались по поводу создания княжества Болгарии с выходами в Черное и Эгейское моря. Лондон и Вена не признали договора, считая его нарушением условий Парижского трактата. Они потребовали созыва конгресса для пересмотра всех статей прелиминария.

В ответ на уклончивое поведение Горчакова в Лондоне был опубликован королевский приказ о созыве резервов, а миролюбиво настроенный министр иностранных дел Дерби вынужден был уйти в отставку. Его преемник лорд Солсбери обратился к европейским державам 20 июля (1 августа) 1878 г. с циркуляром, содержавшим в себе грозные обвинения по адресу России с требованием коренного изменения Сан-Стефанского трактата. Вслед за Солсбери в унисон ему выступил Андраши с протестом против условий Сан-Стефано.

В Дарданеллы Великобритания направила новые английские корабли якобы для оказания помощи султану. Глава Лондонского кабинета Биконсфилд в палате лордов призвал оккупировать английскими войсками Кипр, рассматривая его как ключ к Азии. Не примирившись с поражением, воинственные настроения выказывала и Турция.

В феврале 1878 г. Александр II отдал приказ приостановить возвращение гвардии с театра военных действий и принять меры к минированию Босфора. Перед Россией вырисовывалась реальная угроза новой войны, к которой она не была готова.

Экономические и военные ресурсы страны истощились. Война до 1 января 1880 г. стоила государству 1026 млн. рублей160. В России назревала революционная ситуация. Александр II вынужден был согласиться на созыв общеевропейского конгресса. Местом его избрали Берлин, столицу объединенного немецкого государства, глава которого — Бисмарк — внешне не проявлял заинтересованности в делах Востока. Словесно он заявлял о своей роли «честного маклера».

Незадолго до конгресса обстановка в Берлине и во всей Германии осложнилась из-за двух покушений анархистов на кайзера Вильгельма I (оба в центре столицы на Унтер ден Линден).

11 мая психически больной жестянщик Гедель стрелял в императора, но промахнулся; 2 июня некий доктор Нобилинг выстрелом из охотничьего ружья тяжело ранил Вильгельма161.

Покушения в Берлине совпали с активизацией действий народовольцев в Петербурге (выстрелы В. Засулич в генерала Ф. Трепова и др.). Они вызвали тревогу и замешательство в высших кругах власти. Немецкий генерал Вердер, например, писал Карлу Румынскому о