— проговорил я. — Могу я у тебя спросить?..

— Смотря о чем…

Чуть ли не в каждом слове она всё ещё флиртовала со мной, будто мы не только что поднялись с ней с дивана. Было в этом что-то сладкое.

— О муже, — всё-таки произнёс я.

— Меньше всего мне хочется о нем говорить, — устало вздохнула Анастасия.

Но обсудить было нужно.

— Понимаешь, я ведь звонил тебе в тот же день, когда мы на пробах были… — сказал я. — И мне ответил твой муж.

— Ах, сволочь! — разозлилась Настя. — Значит, у него все-таки есть ключи…

— И это еще не все, — продолжал я. — Я ему вкратце объяснил, что о нем думаю. И он мне встречу назначил за городом…

— И ты поехал⁈

— Конечно! — я только рукой взмахнул.

— И как, поговорили?

— Поговорили, — кивнул я. — С тремя отморозками…

— С кем, с кем? — не поняла она.

— С хулиганами, — поправился я. — Один был с ножичком.

Я даже не думал, что это настолько шокирует Трегубову. Красивые ее мягкие губы сначала раскрылись, а потом изогнулись в гримасе.

— Вот ведь подонок! — выдохнула актриса. — Это я о муже…

— Да я понял.

— Ты-то не пострадал?

— Нет, как видишь… Они — пострадали. Двоих милиция забрала, ее очень кстати таксист вызвал. Третий удрал-таки.

— Да ты настоящий герой! — восхитилась Настя.

— Нет, — поскромничал я. — Просто я литейщик, и рука у меня тяжелая.

— Это я почувствовала, — проговорила она. — Немножко на себе…

Мы посмеялись.

— И все-таки, смех смехом, — проговорил я, — но если твой муженек способен на такие финты, не пора ли его прижать к ногтю?

Актриса сразу помрачнела.

— Давно пора, — проговорила она, — но я не могу доносить на человека, с которым прожила пять лет.

— Да кто он такой, твой муженек?

— Игрок.

— В смысле — картежник?

— Да, преферансист.

— И его дружки — тоже?

— Тоже.

— Шулера?

— Этого я не знаю, — покачала головой актриса. — Знаю только, что они обыгрывают людей с деньгами. Как правило — приезжих. А если у тех не хватает денег, они их ставят. Забыла слово… Поганенькое такое… Как же это говорят?

— На процент? — догадался я.

Она сразу кивнула.

— Да.

— Так ведь это чистый криминал! — сказал я. — В СССР запрещены азартные игры. А тут — целая банда!

— Я понимаю, — совсем скисла Настя.

— Боюсь, что — не очень… Ты знаешь о преступлении, но не сообщаешь органам. Считай — покрываешь… Понимаешь?

— И все-таки доносить на мужа я не стану.

Она упрямо свела брови. Спорить с ней сейчас явно было не то чтобы ни к чему, а просто бесполезно.

— В таком случае — ты ничего не знаешь. Понятно?

Очень не хотелось портить такой прекрасный вечер, но всё-таки нужно же было донести до актрисы всю серьёзность этих дел.

— Не очень.

— Ну ведь вы же не живете вместе?

— Ну да.

— Значит, ты не в курсе делишек своего муженька… Ничего не знаешь о том, чем он занимается да на что живёт.

— Да, но ведь с этим что-то надо делать? — растерянно переспросила она.

— Я подумаю — что, — сказал я. — Тем более, у меня теперь есть свой счетец к твоему благоверному.

— Ты только будь осторожен, Тёма!.. Они и в самом деле опасные люди.

— Это я уже заметил, — буркнул я. — Как, кстати, их зовут?

— Длинный — это Губарев, Вячеслав Миронович, он какой-то не слишком большой начальник в Горторге. Второй, ты его не видел, он в машине сидел, Алексей Владимирович Панкратов — самый мерзкий из них, он администратор в областной филармонии…

— Ну а твой муженек?

— Корней Николаевич Трегубов, — нехотя сказала Настя. — Свободный художник.

— Где он живет?

— У него мастерская в центре, дом рядом со зданием Художественного института.

— Адреса других? — настаивал я.

— Не знаю.

— Ладно, это уже кое-что…

— Что ты собираешься предпринять?

— Посмотрим, там видно будет, — уклончиво ответил я и поцеловал девушку.

— Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? — с тревогой смотрела на меня она.

Глава 16

Ну что я ей мог сказать? Что в судьбе писателя все взаимосвязано? Отступлю перед угрозой, не смогу себя уважать. Не смогу себя уважать, значит, не смогу писать так, как считаю нужным. Не смогу писать так, как считаю нужным — книги мои не будут интересны читателю, который всегда чувствует фальшь и ложь. Следовательно, вся моя дальнейшая жизнь превратится в череду сделок с совестью и компромиссов, что, в конце концов, приведет меня к краху литературной карьеры. Конечно, я немного преувеличиваю, но суть-то та же. Не стал я все это объяснять Насте, только отмахнулся:

— Не волнуйся, я буду осторожен.

— Ты мой герой… — заигрывающее промурлыкала хозяйка квартиры, и чтение сценария опять пришлось отложить.

Потом мы все-таки вернулись к нему. Судя по прочитанному, фильм должен быть приключенческим. Россия. 1918-й год. Гражданская война. Молодая Советская республика нуждается в золоте для покупки хлеба. Золото есть в Сибири, где помимо регулярных белогвардейских частей действуют многочисленные банды. Коллегия Всероссийской Чрезвычайной Комиссии и лично товарищ Дзержинский отправляют отряд чекистов, во главе с бывшим кронштадтским матросом, а ныне сотрудником ЧК, 25-летним Григорием Фомичом Желтовым (либо Красновым) — фамилию еще не утвердили окончательно. Он должен отыскать пропавший где-то в тайге обоз с золотом.

В фильме должно быть полно стрельбы, погонь, таежных красот — и, конечно, любовная линия. Главный герой безнадежно влюбляется в Екатерину Румянцеву, аристократку и невесту золотопромышленника Севрюгина, чье золото было конфисковано советской властью. Кате нравится бесшабашный революционный матрос, но ответить ему взаимностью ей мешают классовые предрассудки. В итоге она решает, что должна уйти с Севрюгиным за кордон, но при переходе границы жених убивает свою невесту. Катя повредила ногу и стала ему обузой. Желтов-Краснов пытается ее спасти, но не успевает, и она красиво умирает у него на руках. Конец фильма.

Сценарий мне понравился. Мы с Настей отрепетировали сцену знакомства. Получалось у меня, конечно, неуклюже, и