– У собаки есть собственный бублик в виде хвоста, им пусть и обойдется! – Я живо подсела к столу и не скупясь оделила себя снедью.

Скулеж, раздавшийся за дверью, перевел на человеческий тот же Эмма:

– Подайте, Христа ради, бедному песику на пропитание!

– Бедный песик стрескал миску собачьего корма! – возмутился Караваев.

Поймал мой взгляд и пояснил:

– Да, он тоже много ест!

Я не отвела пытливый взор, и со второй попытки Караваев угадал:

– Да, корм тоже привез водитель!

– А огласите, пожалуйста, весь список!

– Весь не могу, там есть очень личные вещи. – Караваев неожиданно смутился.

– Портрет любимой женщины – метр на полтора, холст, масло, золоченая рама? Мазь от геморроя, лекарство от простатита? Теплый вязаный набрюшник? Ситцевые семейные трусы в аленький цветочек? – наперебой загалдели мои внутренние голоса.

– Какие личные вещи? – вполне себе деликатно, без намеков, обобщила вопросы я.

– Да что же мы все обо мне да обо мне! – Караваев хлопнул себя по коленкам. – Как будто больше поговорить не о чем! Предлагаю устроить военный совет и обсудить наши дальнейшие действия, направленные на скорейшую реабилитацию чести и достоинства Люси, не кравшей скифское золото и не убивавшей Вадика!

– А в этом направлении предполагаются совместные действия? – приятно удивилась я. – Мне радостно это слышать, до сих пор я могла надеяться разве что на Петрика… Ой! Нет, Петрик меня убьет! Когда заканчивается этот проклятый пресс-тур?

– Сегодня вечером, – уверенно сообщил один из организаторов столь нелестно охарактеризованного мною мероприятия.

– Точно убьет, – вздохнула я. – Зайдет в квартиру, увидит, какой там разгром, – и взбесится. А вы бы видели взбешенного Петрика…

– Спасибо, не надо нам вашего Петрика ни в каких видах и позах! – перебил меня Караваев. – Но с уборкой я могу помочь, у меня в клиентах прекрасная клининговая компания, я им организую корпоративный отдых, а они расплачиваются частично бартером. Так что давай адрес, куда направить уборщиков, и твой Петрик по приезде ослепнет от сияния чистоты.

– Не надо слепить моего Петрика, но вообще предложение прекрасное, спасибо, принимается! – не вставая, я изобразила благодарственный книксен. – И что там со скорейшей реабилитацией меня как законопослушной гражданки, какие есть идеи?

Первым неожиданно высказался Эмма:

– Я считаю, надо просто найти настоящих преступников!

– Просто? – фыркнул Караваев.

– Всех?! – изумилась я. – Да это же, похоже, толпа преступного народа, причем в разных странах!

– То есть ты думаешь, что кража акинака и пекторали, покушение на твою жизнь в Молдове и убийство Вадика – это отдельные истории с разными персонажами? – Караваев посмотрел на меня как на идиотку.

– Э-э-э, – не зная, что сказать, я украла фирменную реплику у Эммы. – А ты так не думаешь?

– Следи за мыслью! Где пропали сокровища? В редакции СМИ. Кто толкнул тебя в пропасть? Один из участников пресс-тура, то есть опять-таки представитель СМИ. Кем был убитый Антипов? Представителем СМИ, претендовавшим на место в пресс-туре, а еще – тем самым нехорошим человеком, который публично обвинял тебя в краже сокровищ. То есть связь между кражей скифского золота и убийством этого твоего Вадика можно считать доказанной, не так ли?

– Ее убедительно обозначило орудие убийства, – согласилась я.

– А вот тут я не понял! – влез в беседу Эмма, как просили, внимательно следивший за мыслью. – Зачем убийца использовал в качестве орудия преступления драгоценный золотой меч? Какой в этом смысл – сначала успешно украсть его, а потом собственноручно вернуть полиции в трупе?

– Парень выражается несколько коряво, но задает абсолютно правильный вопрос, – признал Караваев и побарабанил пальцами по столу. – Неужто в доме Антипова не нашлось какого-нибудь ножичка попроще?

– На кухне стоит декоративный чурбачок с набором отменных кухонных ножей, – припомнила я. – Любым из них Вадика можно было не просто заколоть, а на тонкие ломтики построгать, как салями!

– Я доем последний бублик, ага? – При упоминании еды заслушавшийся было Эмма ожил.

– Ага, – дуэтом ответили мы с Караваевым и посмотрели друг на друга.

– Вадика не просто так зарезали акинаком, – озвучила я нашу общую мысль. – Это похоже на ритуальное убийство или…

– Казнь, – договорил Караваев. – В стиле мафии! «Коза ностра», например, казнила доносчиков, особым образом вырезая им язык, это называлось «колумбийский галстук». Логично предположить, что акинаком члены какого-то преступного сообщества зарезали того, кто как-то очень неправильно повел себя в истории с кражей скифского золота. Например, оставил добычу себе одному.

– Тогда Антипова перед казнью разбудили бы, дабы проникся и осознал! – возразила я. – А он в момент убийства спокойно спал в своей постели, какая же это казнь? Никакого воспитательного момента!

– И меч они не забрали, – подал голос Эмма, как раз успевший справиться с бубликом.

– Что? – я посмотрела на него.

– Меч, говорю, не забрали! А почему? Казненному уже в любом случае все равно было, зачем же оставлять в нем ценный меч?

– Это было сделано в назидание кому-то другому! – догадался Караваев.

– Сообщнику Вадика! – подхватила я. – Но кому конкретно?

– Вот об этом ты и подумай, – посоветовал мне Караваев. – Кто мог быть партнером Вадика по темным делишкам? Ты знала его, знала его окружение, тебе и тянуть за эту ниточку.

– А что будешь тянуть ты?

– Ну уж не кота за хвост, не сомневайся! Есть у меня одна идея, нужно ее проверить. – Караваев подхватил с подоконника свой ноутбук и вышел во двор. – Если кому понадоблюсь, я буду под яблоней!

– Как Ньютон, – пробормотал Эмма.

– Это сходство внушает некоторую надежду, – сказал мой здравый смысл, явно пытаясь меня подбодрить.

Предоставив Эмме высокую честь убрать со стола и помыть посуду после завтрака (исключительно с целью выяснить, есть ли у него соответствующие навыки, конечно), я решила пойти прогуляться.

Мне всегда лучше думается на ходу, Ба Зина за эту особенность называла меня перекати-полем. И еще неодобрительно рифмовала: «Тьфу ты, дурное семя – кочевое племя! Принесли мне в подоле перекати-поле! Совсем кроха на вид, а уже укатиться норовит!»

Я, может, потому и рэп не люблю, что наслушалась жизненных виршей Ба Зины. Она ведь не просто так, «от фонаря» рифмовала, она слагала семейную сагу, в основу сюжета которой лег опрометчивый поступок моего папеньки.

Будучи единственным внуком и наследником нашей вдовствующей королевы-матери, он неразумно презрел абсолютно все предлагавшиеся ему достойные династические союзы и выбрал в спутницы жизни младую красотку сомнительного происхождения – чуть ли не цыганских кровей.