– Ну, куда теперь? – бодро спросил Караваев, когда мы сели в машину. – Я не понял, что и зачем мы проделали, но это было забавно, так что я не прочь продолжить.

– Не узнаю я вас, Михаил Андреевич, – укоризненно проворчал водитель.

– Это-то и прекрасно, – заметила я.

– Что? – Караваев снял темные очки и вопросительно поморгал голубенькими глазками.

– Что ни тебя, ни меня никто не узнает! – ответила я и откинулась на подушки. – Домой, Костя! В мое именьице!

– Нигерия, Заир, Берег Слоновой Кости? – не торопясь жать на газ, перечислил возможные пункты назначения водитель.

– А он у тебя вредный! – пожаловалась я типа брату и защитнику.

– Да нет же, он полезный! – Караваев радостно хохотнул и подтвердил приказ: – Трогай, Костя, возвращаемся на базу.

– С каких это пор мое именьице – твоя база? – сугубо для порядка возмутилась я.

– С тех пор, как ты втянула меня в свои темные делишки буквально с головой! – не задержался с ответом Караваев, указав на свою черную физиономию.

Примечательно, что нотки сожаления в его голосе отсутствовали полностью.

Пожарный инспектор прибыл к частному домовладению номер три по улице Заречной спустя полтора часа после получения сигнала о том, что по данному адресу замечен стойкий запах гари.

Сигнал дал младший Писарчук. Начав свою практику не с кухни, он не представлял, какой густой и вонючий столб дыма может получить косорукий повар с помощью одной забытой на огне сковороды и неправильно составленной смеси из яичного порошка, сухого молока и колодезной воды. Зато младший Писарчук назубок знал все нужные телефоны.

В санэпиднадзор он тоже позвонил, но тамошние сотрудники оказались менее расторопны, чем спецы по пожарной части. Представитель СЭС явился через полчаса после пожарного инспектора.

К этому времени Эмма, которого первый ответственный товарищ застал врасплох, уже определился с тактикой и ушел в глухую оборону.

Пропускать какую бы то ни было проверку на вверенный ему участок он не собирался. К сожалению, пожарный инспектор успел заметить, что на территории есть живые (пес Питт) и условно разумные (Эмма) существа, потому что эти двое, не зная о том, что за ними наблюдают, устроили шумный и скандальный дележ тушенки, обнаруженной в недрах буфета. Огласив окрестности лаем, рычанием и ругательными выкриками, делать вид, будто никого нет дома, не имело смысла. Однако Эмма нашел способ уйти от расспросов: он прикинулся глухим.

– Эй, молодой человек! Будьте любезны, подойдите к калиточке! – надрывался инспектор, сотрясая упомянутую калиточку, пока Эмма, стоя к нему спиной, невозмутимо поливал из лейки грядки, заросшие неопознанной сорной зеленью.

Пес Питт заливисто лаял и пару раз даже прилег на штакетник грудью, как Александр Матросов на амбразуру, но настойчивый инспектор не отступил. Не сумев привлечь внимание молодого человека с лейкой криками, стуком и физкультурными упражнениями в виде прыжков на месте с одновременным размахиванием руками, он нарвал зеленой алычи и метко обстрелял спину Эммы тугими зелеными пулями растительного происхождения.

Пришлось вступить в контакт.

– Здравствуйте! Пожарная инспекция! – отрекомендовался госслужащий, едва сердитый Эмма обернулся. – Проверяем сигнал…

– Не слышу! – перебил его Эмма.

– Говорю, проверяем пожарную безопасность! – инспектор добавил громкости.

– Я! Вас! Не слышу! – тоже криком уведомил его Эмма, продублировав сказанное сурдопереводом в виде последовательных тычков пальцами в себя, в гостя и снова в себя, но уже не в грудь, а в уши, после чего было произведено отрицательное мотание головой.

– Вот же пень глухой! – досадливо выругался инспектор. – А неглухой кто дома есть?

Эмма с готовностью подпихнул ногой мохнатый зад Брэда Питта, с понятным псу намеком задавая ему направление движения в сторону калитки. Одновременно неслышным гостю шепотом было озвучено слово «Фас!».

Брэд Питт, действительно и не глухой, и не тупой, команду понял, принял и выполнил.

Инспектор СЭС на ближайшем к домовладению на Приречной, 3 перекрестке удачно разминулся с запыхавшимся бегуном, в максимально активном режиме выгуливающим собачку, и подошел к именьицу как раз вовремя, чтобы столкнуться с Эммой, заинтересованно выглядывающим на улицу, лицом к лицу. Это позволило ему избежать тех промежуточных стадий, которые в полном наборе прошел его предшественник, и сразу начать с главного:

– Здравствуйте! Санэпидстанция! Есть информация, у вас тут пищевое производство.

Эмма длинно свистнул, надеясь, что смышленый Брэд Питт услышит и поймет сигнал к возвращению, после чего печально уставился на инспектора.

– Проверка СЭС! – объявил тот.

Глядя на инспектора с грустной улыбкой, Эмма неторопливо размял пальцы и повторил свою пантомиму «Я вас не слышу, я глухой!», дополнив и развив ее гримасой «И немой!» – это позволило ему совершенно безнаказанно показать проверяющему язык.

До инспектора дошло не сразу, миниатюру пришлось повторить трижды.

– Да ты не слышишь, что ли? – понял гость, когда Эмма настойчиво бисировал. – И не говоришь? Совсем?

– Му-му! – ответил Эмма, показывая, что не совсем.

Помня бессмертную повесть Тургенева, он полагал, что уж му-му-то вполне себе может позволить любой глухонемой. Особенно такой, у которого есть собачка. Тем более что собачка как раз прибежала и через лаз под забором метнулась во двор.

– Му-му! – любовно повторил Эмма, наклоняясь, чтобы погладить Брэда Питта, а заодно нежно шепнуть ему в шерстяное ухо: – Фас!

На подъезде к именьицу с моста открылся вид на реку, красиво позлащенную предзакатным солнцем.

Надо же, как незаметно промчался день!

– Еще бы! Столько всего, столько всего: и незаконное проникновение в чужую квартиру, и встреча с ее хозяином в виде трупа, и затирание следов, и бегство с места чужого преступления, потом изменение внешности, введение в заблуждение представителя СМИ, гнусная подстава в отношении темнокожих! – здравый смысл оживленно и дотошно, словно в помощь прокурору, перечислил мои прегрешения.

– А что у нас хорошего? – поморщившись, спросила я.

– Ну-у-у… Теперь у тебя есть адресок Ираиды, – подумав, булькнул ложку меда в бочку дегтя мой здравый смысл.

– У нас – это у кого именно? – решив, что я продолжаю разговаривать с ним, уточнил Караваев. – У меня, например, из хорошего есть предложение: давай на сей раз заранее позаботимся об ужине. На повороте будет японское кафе, ты как относишься к суши?

– Без фанатизма, но иногда ем.

– Ну да, да, на безрыбье и маринованный имбирь – лосось, – хохотнул Караваев.

Он велел водителю тормознуть на углу и послал его за суши, сказав, что нам лучше подождать в машине. Мол, сладкая черная парочка, скупающая суши мелким оптом (в расчете еще и на Эмму с Брэдом Питтом), порвет шаблон посетителям кафе и внушит ложную надежду на трансконтинентальное расширение потребительской аудитории владельцам заведения.