В «Кафке на пляже», где примерно половина написана от третьего лица, я больше всего остался доволен тем, что безличное повествование, когда речь идет о Накате (необычном старике) и Хосино (грубоватом дальнобойщике), мне удалось увязать с повествованием от лица подростка Кафки. То есть я провернул трюк не только с дроблением своей «самости», но и сумел создать проекцию своего «я» в другом человеке. Если выразиться точнее – я добровольно вверил другому человеку фрагменты своей самобытности. И за счет этого увеличился комбинированный потенциал. Само повествование тоже стало более комплексным, разветвленным и разнонаправленным.

«Так, может быть, стоило перейти к безличному повествованию гораздо раньше, тогда и прогресс был бы быстрее?» – скажут некоторые. На самом деле все не так просто. Начать с того, что характер у меня негибкий, я не очень быстро приспосабливаюсь, и к тому же если меняется угол «литературного» зрения, то приходится вносить масштабные коррективы в структуру романа. А еще, чтобы совершить такую революцию, необходимо не только литературное мастерство, но и изрядные физические силы. В общем, поэтому я сначала присматривался, входил в это все постепенно, поэтапно – по-другому, получается, просто не мог. Это как в спорте – наращивать мышцы, корректировать телосложение нужно постепенно, в соответствии с поставленной целью. Атлетизм требует много сил и времени.

В общем, в двухтысячные годы я освоил новое транспортное средство – «безличное повествование» – и добрался до самых удаленных, не изведанных мной уголков прозаического жанра. Я испытал чувство свободы и простора, будто вокруг меня больше не было стен – они исчезли.

Излишне объяснять, что в прозаических произведениях действующие лица играют очень важную роль. Писатель должен назначить на центральную или на близкую к ней позицию жизненных, интересных персонажей, слова и действия которых отличаются некоторой непредсказуемостью. Если герои вашего романа сплошь понятные люди, которые делают и говорят одни лишь логичные вещи, то вряд ли найдется так уж много желающих их прочитать. Разумеется, кому-то нравятся как раз такие произведения, в которых описываются самоочевидные явления. Но мне лично они совершенно неинтересны.

Кроме того, что они должны быть «реалистичными, интересными, немного непредсказуемыми», есть еще один важный критерий, по которому я оцениваю героев: в какой степени то или иное действующее лицо «двигает» мою историю вперед. Разумеется, персонажей создает писатель, но по-настоящему живой герой в какой-то момент уже не вполне подвластен автору и начинает действовать самостоятельно. Это не моя выдумка, это подтверждают многие писатели, авторы художественной прозы. Если бы такого не происходило, то, по моим понятиям, продолжать писать прозу стало бы почти невозможно, наша работа превратилась бы в сплошное мучение. Когда роман входит в колею, персонажи начинают действовать автономно, повествование движется само по себе, и автору остается только записывать, преобразовывать в текст события, которые происходят прямо у него перед глазами, – это, честное слово, большое счастье. А в некоторых случаях персонаж буквально берет писателя за ручку и приводит его или ее в какие-то немыслимые, невероятные места.

В качестве конкретного примера приведу один из моих последних романов – «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий». В нем в какой-то момент появляется прекрасная во всех отношениях женщина по имени Кимото Сара. Вообще-то должен признаться, что поначалу я задумывал это произведение как небольшую повесть. Исходил из расчета примерно шестьдесят писчих листов[28].

Перескажу вкратце сюжет. Главный герой, Цкуру Тадзаки, уроженец города Нагоя, оказывается отвергнут близкими друзьями, едва окончив школу. Эти друзья, четверо его бывших одноклассников, заявляют Цкуру, что больше никогда не хотят его ни видеть, ни слышать. При этом причину они не объясняют, а он сам не спрашивает. После школы Цкуру уезжает учиться в Токио, а по окончании университета устраивается на работу в токийскую железнодорожную компанию. И вот ему тридцать шесть, а в сердце у него глубокая обида на школьных друзей, порвавших с ним без всяких объяснений. Но он прячет обиду даже от самого себя и ведет тихую размеренную жизнь. На работе у Цкуру все хорошо, у окружающих он вызывает симпатию, и в личной жизни все тоже складывается удачно. Однако он не способен на по-настоящему близкие отношения, глубокую душевную связь. В какой-то момент он знакомится с женщиной по имени Сара, которая старше его на два года, и они становятся любовниками.

Под влиянием момента Цкуру рассказывает Саре о четверке своих школьных друзей и о том, как дружба между ними неожиданно прервалась. Обдумав все, Сара говорит герою, что он должен вернуться в Нагою и понять, что же все-таки там произошло восемнадцать лет назад. «(Ты должен) не смотреть лишь на то, что хочется видеть, но увидеть такое, на что нельзя не смотреть»[29].

Честно говоря, пока Сара ему это не сказала, я вообще не думал, что Цкуру поедет встречаться с бывшими друзьями. Я-то считал, что пишу относительно небольшую повесть о человеке, вынужденном вести тихую, неприметную жизнь (за которой, впрочем, стоит тайна) и до самого конца так и не понимающем причины, по которой был отвергнут и словно бы перестал существовать для близких ему людей. Но после того, как Сара произнесла эти слова (сказала их Цкуру, а я просто их записал как есть), мне стало понятно, что придется отправить моего героя в Нагою. Кстати, в итоге он даже доехал до Финляндии. Более того, из-за Сары мне пришлось прорабатывать еще четырех персонажей – что они были за люди, с каким характером? Я был вынужден очень конкретно описывать жизнь каждого из них. И, естественно, в результате вещь разрослась до размеров романа.

То есть несколько слов, мимолетом брошенных прекрасной Сарой, в один момент развернули повествование в другом направлении и кардинально повлияли на его характер, длину и структуру. Я и сам ужасно удивился. Получилось, как будто она говорила не с Цкуру Тадзаки, главным моим героем, а со мной, с автором романа. «Ты должен писать дальше, раз ты все равно досюда уже добрался и сил у тебя в запасе еще предостаточно». Другими словами, Сара – тоже, по-видимому, моя проекция, отраженное альтер-эго. Одна из сторон моего сознания – та самая, которая говорит мне, что нельзя останавливаться, нельзя застывать в моменте. «Пиши дальше, до полного погружения». В этом смысле роман «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий» стал для меня действительно немаловажным произведением. Формально, на поверхности – это реалистический роман, но под водой переплелось столько всего… Сам я считаю, что это метафорическое произведение, по крайней мере продвижение к оному.