— Луры, — вздохнул Сережа, — и все хотятденег.

— А у того что? — не терял надежды наш товарищ.

— То же самое, — махнул рукой Сережа. Он выгляделтаким разочарованным, что его хотелось пожалеть.

— Может, в метро? — предложила я.

Сережа вздохнул.

— Поеду на «Веранду», — сказал он, безразличноскользнув взглядом по экрану. «Челси» по-прежнему вел счет. — Там моидрузья ужинают.

Автоматчики из джипа профессионально прикрывали его отпрохожих, пока он открывал ключом свои «Жигули».

— Гол! — громко прокомментировал Денис и заказалеще одну бутылку вина. — Ты не думай, — сказал онСереге-официанту, — мы их считаем.

— Если бы вы их еще и сами приносили, —пробормотал Серега с интонацией Кота Матроскина из мультфильма.

— Мы их сами выпьем, — обнадежил Антон.

…пришлось сначала съесть все конфеты

Я нашла свои сережки. Они сладко лежали в конфетной вазе.Видимо, спрятанные там моей заботливой рукой.

Для того чтобы их найти, пришлось сначала съесть всеконфеты.

Я схватила свой телефон так же быстро, как гаишник хватаетсвою дубинку, когда кто-то нагло едет прямо на красный свет.

— Вероника? — закричала я. Мне было смешно истрашно одновременно. — Ты меня убьешь, но я нашла свои сережки!

— Слава богу, — сказала моя подругаВероника, — а то твоя домработница не колется.

Смысл ее слов до нас двоих дошел не сразу.

Я почувствовала себя ужасно виноватой.

— Слушай, а что там с ней сделали? — спросила япочти шепотом, как спрашивают дети, когда нахулиганят: «А что нам за этобудет?»

— Ну, я не знаю подробностей… — протянула Вероника,видимо уже представляя, как она рассказывает эту историю своим подружкам.Начало, наверное, будет таким: «Никита донюхалась до чертиков…»

— Подробностей не надо, — перебила я.

И мне хотелось больше никогда и нигде не слышать ни про моюдомработницу, ни про то, что с ней случилось.

Если к несчастью не относиться как к несчастью, то тогданикакого несчастья нет.

К сожалению, это хорошо получается только тогда, когда речьидет о других людях.

— Может, тебе стоит позвонить ей и извиниться? —спросила Вероника, специально действуя мне на нервы. Наверное, Игорь снова неночевал дома.

— Конечно. — Я послушно согласилась.Неудивительно, что Игорь предпочитает оставаться у других женщин.

— Может быть, тебе дать ей денег? За моральный ущерб?

Это, конечно, хорошая, идея. Тогда и совесть мучить небудет.

— А сколько, ты думаешь? — спросила я.

— Не знаю. Дай штуку.

— Да. Надо. У меня сейчас, правда, с деньгами не очень…

— Тебе что, Рома не дает?

— Да я сама зарабатываю. Еще побольше, чем он.

Я повесила трубку. Отвратительная история.

Я рассматривала сережки у себя на ладони. Бриллиантыдействуют на меня успокаивающе.

«Теперь все буду убирать только в сейф», — решила я.

Я заставляла себя не думать о Тамаре. Дам деньги. Штуку.Только надо придумать — как? Сама звонить не буду. Не смогу.

Ну надо же было случиться такой истории!

Я снова позвонила Веронике.

— Слушай, а нельзя Борисыча попросить передать ейденьги? — проныла я в трубку.

— С ума сошла? Он не станет. — Потом Вероникарешила пожалеть меня: — Ладно, я что-нибудь придумаю. Завези деньги.

— Окей! — Я сразу повеселела. Представила себе,как обрадуется Тамара. Тысяча долларов.

Мысленно я заставляла ее обрадоваться.

Я поняла, что устала. Больше не буду об этом думать. Всеравно от моих мыслей никому легче не становится.

Я положила сережки в пепельницу. Сдвинула их точно всередину. Пепельница была хрустальной, густого бордового цвета. Как божоле.

* * *

Итак, в моей команде было шесть человек:

Эрудит — она любила умничать;

Алекс — она прищелкивала каблуками, как белогвардейскиеофицеры;

Гора — знакомясь с человеком, она первым делом узнавала оего перхоти;

Мадам — фальшивые бриллианты смотрелись на ней какнастоящие;

Байк — своим существованием доказывала, что «рокер» — этослово «унисекс»;

Мышка — хороша тем, что про нее даже сказать нечего.

Эрудит и Мадам работали у моего свекра. Он появлялся с нимина всех мероприятиях, фотографировался в их окружении для светской хроники, ипостепенно словосочетание "девушки из охранного предприятия «Никита»становилось таким же будничным, как, например, "новая коллекция Oscar dela Renta ".

Алекс взяла одна моя приятельница, которая продавала то ликефир, то ли творог. Сыворотку. Приятельница была редкая стерва, и поэтому я недумала, что Алекс задержится у нее надолго.

Байк охраняла шестнадцатилетнюю дочку одного из деятелейнашего шоу-бизнеса. Громкий скандал по поводу романа его дочки с водителемвынудил его серьезно рассмотреть вариант с женщиной-телохранителем. Она жеводила машину. Иногда — мотоцикл. Это когда дочке хотелось одеться в чернуюкожу.

Не удавалось продать пока только Гору и Мышку.

Вот их-то я и пообещала телевизионщикам с ОРТ.

Режиссер позвонил мне в тот момент, когда я решила повыситьсвой интеллектуальный уровень посредством прочитывания газет. Я выбрала пятьизданий и невероятным усилием воли заставляла себя прочитать все «от корки докорки». Это было нелегко. Газеты напоминали мне многосерийный фильм. Если незнаешь содержание предыдущих серий, то действия героев не совсем резонны.

Другое дело, последние страницы. Где про спорт. Особенно профутбол. Кто с кем контракт подписал, кто кого перекупил, кто у кого выиграл.Интересно и понятно.

Ужас. Надеюсь, это не деградация.

Режиссер сказал, что хочет делать материал про моеагентство. Что это пойдет в прайм-тайм и будет отличной бесплатной рекламой.

Он говорил мягко, но убедительно.

Я всегда хотела прославиться. Мне кажется, все хотят.Некоторые просто стесняются в этом признаться.

А если человек не хочет прославиться, значит, он псих. Иличто-то замышляет. Или считает себя умнее всех.

Если бы я стала звездой, то в ночных клубах люди бырасступались передо мной. И в «Лете» Паша-фейс-контроль кивал бы мне, каксвоей.