А на презентациях фотографы окружали бы меня плотной стеной.Я бы назвала ее «стеной тщеславия». А при встрече с незнакомыми людьми не надобыло бы стараться понравиться: любите меня такой, какая я есть. А я дажеспециально буду казаться хуже, чем на самом деле. Терпите.

Позвонил Рома. Спросил, как дела.

— Знаешь, про меня будут передачу снимать, нателевидении.

Я знала ответ на любой вопрос, который я бы задала Роме. Иего реакцию на любые мои слова.

Навряд ли людям, которые прожили вместе много лет, есть чтосказать друг другу так, чтобы обоим это было интересно.

— Только не пей перед съемкой. И все будет отлично, —сказал Рома традиционно.

— Я понюхаю, — обиделась я по привычке.

* * *

Он оказался совсем молодым. Режиссер.

С губами, как будто слегка припухшими. Как будто он толькочто целовался. Несколько часов подряд.

Было что-то детское в том, как он отдавал распоряжениясъемочной группе. Словно играл в солдатиков. Такой молодой генерал с невероятночувственными губами. Мне захотелось потрогать их пальцем. И от этого сталоневероятно смешно. А он смутился. Я не могла поверить своим глазам, но онпокраснел. А на щеках у него были ямки.

У него потрясающе мужественное имя: Стас.

Когда он смотрел на меня, улыбка исчезала с его лица. А уменя, наоборот, появлялась — нахальная улыбка кошки, которая держит за хвостмышку.

Мы снимали игровую ситуацию с Горой. Подъезжает «мерседес»,из него выходит актер, загримированный под олигарха (рассеянный взгляд,начищенные ботинки, хорошо хоть, без сигары), автоматчики в пятнистыхкомбинезонах с бегающими глазками и вдруг — элегантная и надежная Гора.Надежная, как любовь собственного ребенка. Элегантная, как обложка журнала«Vogue».

Стас все время чем-то недоволен. Он хочет снимать безкрупных планов; он хочет контровой свет.

А я хочу смотреть на его губы. Они не имеют четкой формы.Может, он много дрался в детстве?

Такие губы бывают у боксеров.

Мне захотелось стать девочкой, из-за которой дерется Стас.

Рыжеволосая ведущая походила на картинку из комиксов. Япредставила себе огромное количество слов — над ее головой, в воображаемом«пузыре». И мимика ее была рассчитана на то, что если вдруг в телевизорепропадет звук, то зрители смогут читать по губам.

Она брала у меня интервью.

Под взглядом Стаса в бурном потоке ее слов куда-то пропадалсмысл вопроса. Я терялась. Стас мягко говорил «стоп», я чувствовала себя глупойи ни на что не способной, Стас снова говорил: «Камера. Работаем», янатянуто улыбалась и несла какую-то чушь.

Я хотела понравиться этим припухшим губам.

Я смущалась и вела себя невероятно глупо. Даже Гора пыталасьменя подбодрить. А я пыталась взять себя в руки и думать о чем-нибудь другом.

О чем-нибудь привычном. Интересно, сколько времени сейчасГора проводит, выбирая белье?

В конце концов я разозлилась. Что я себе придумала? Портитьсъемку из-за какого-то мальчишки? Прославлюсь — тогда еще и не такие будут замной бегать.

Он сказал, что я могу приехать на монтаж.

Я продиктовала ему свой телефон. Самым своим надменнымголосом.

И заискивающе посмотрела ему прямо в глаза. Он понял, что яхорошая?

Он улыбнулся своими ямочками.

Он скользнул взглядом по моим ногам в короткой джинсовойюбке.

Что-о-о?

Я поняла, что припухлость его губ никакая не детская. Анаглая и искушенная. Мне было приятно об этом думать.

Я проверила, хороший ли прием в моем телефоне.

Он, конечно, позвонит не сразу.

Он, конечно, привык играть в кошки-мышки.

Он, конечно, еще не понял, что кошка — это всегда я.

На всякий случай я снова проверила, работает ли телефон (ону меня иногда отключается сам).

Мне стало смешно, что я это делаю.

Как будто у меня была временная потеря зрения, а теперь яснова различала предметы.

А вдруг я влюбилась?

Еще до того как Рома сделал вид, что ушел от меня, я частодумала: «Неужели в моей жизни больше ничего не будет?»

Я пожалела, что не взяла номер Стаса.

Я посмотрелась в зеркало. Интересно, на сколько лет явыгляжу? И вообще, в меня еще можно влюбиться? Чем я хуже Анжелы? Я даже лучше.Намного.

Мне было приятно думать о том, что я об этом думаю. Мне былоприятно переживать из-за мужчины, понимая, что я переживаю из-за мужчины.

В моей жизни опять это происходит!

* * *

Анжела приехала ко мне в офис.

Я рассказывала ей о Стасе так, как будто у нас роман. Причемдавно.

Она делала вид, что слушает.

Как только я сделала в своем монологе небольшую паузу, онатут же заговорила о Денисе.

Денис очень сексуальный.

Стас, мне кажется, тоже очень сексуальный.

Денис очень веселый.

У Стаса потрясающее чувство юмора.

Денис любит Анжелу.

Стас влюблен в меня с первого взгляда.

Она думает, что пора познакомить Дениса с отцом.

Я думаю, что можно будет познакомить Стаса с Артемом.

У Анжелы зазвонил телефон. Денис.

Зачем я все это придумываю про какого-то Стаса, который уже,наверное, и думать про меня забыл?

— Ты соскучился, любовь моя?… Ну скажи — соскучился?…Просто скажи: да или нет?

Я достала из стола несколько тонких папок.

На каждый охраняемый нами объект — своя.

Зачем-то обвела в кружок несколько фамилий в графике выходана работу.

Анжела закончила разговор с довольной улыбкой. Если бы у неебыл хвост, она бы сейчас им радостно завиляла.

— Он действует мне на нервы, — радостно сообщилаона. — Специально не говорит, что соскучился.

— А что говорит? — спросила я, не понимая, что ейтак нравится.

— Говорит, что для того, чтобы соскучиться, надопровести с человеком какое-то время, а потом расстаться. И скучать.

— Здорово. — Я кивнула. И вспомнила, что, есличеловек нравится, в нем нравится абсолютно все.

— Но он говорит, что думает обо мне. Представляешь?

Я представила себе Дениса, который с блуждающей улыбкойдержит в одной руке футбольный мяч, в другой — бокал красного вина. Здорово. Наэкране перед ним люди забивают голы, судья раздает красные карточки, а ему —хоть бы что: он думает про Анжелу.