Хорошо собакам в Нью-Йорке. У каждой из них есть пятьчеловек, которые не дают развиться комплексу неполноценности: парикмахер,ветеринар, специальный человек для прогулок, дрессировщик и тренер по йоге.Йога для собак называется doga. Несложные упражнения, которые может выполнитьбуквально любой питомец. Конечно, под присмотром профессионала.

И вот все эти пять человек, постоянно присюсюкивая, говорятсобаке: «молодец», «хорошая», «умная», «красивая» — и так каждый день. Конечно,собаки ходят, осознавая свою значимость.

Если бы я была нью-йоркской собакой, я бы не интересоваласьновинками пластической хирургии.

И возможно, старость не так бы пугала меня.

«Умная», «красивая», «молодец», «хорошая».

Пять дней в неделю.

Два оставшихся дня — самостоятельный аутотренинг.

Я сделала еще один круг по квартире. Чем же заняться?

Жалко, что я не люблю читать книги. Авторы в них постояннопытаются умничать. Я бы тоже могла стать писателем. Это так же, как многие моизнакомые ни с того ни с сего становятся модельерами или дизайнерами интерьеров.Они думают, что чем больше нашить на куртку блесток рядом с кружевом и драноймешковиной, да еще меха оранжевого неплохо — тем больше шансов, что у тебяпризнают талант. И нашивают все это с таким уверенным видом, что те, кому этоне нравится, просто боятся признаться. Чтобы не прослыть людьми с плохимвкусом. То же самое с интерьерами.

И с литературой. Пиши что хочешь. Например, я бы написала;«Небо было голубым. Но неоднородно голубым. Если бы человеческая кожа былаголубой, то это небо было бы похоже на целлюлит в поздней стадии».

Круто? А кому не круто, у того, значит, просто нетхудожественного вкуса.

Человечеству свойственна стадность. А про тех, ктовыбивается, говорят, что они — ненормальные. Да здравствуют сумасшедшие! Безних было бы так скучно!

Интересно, а я — сумасшедшая? Надеюсь, что да.

Я щелкнула телевизионным пультом. Включила Fashion TV. Ялюблю. Красивая картинка, красивые люди. По количеству полученных эмоцийFashion TV — это спортканал для девочек.

* * *

Три магазина «Нежной розы» охраняло мое агентство.

Настоящий бизнес. Так здорово, что даже не верится, что заэто еще и могут платить.

Я решила, что первую же прибыль потрачу на огромный красивыйпамятник Машке. Можно заказать проект какому-нибудь художнику.

Художнику-монументалисту Церетели. Рома когда-то знакомилменя с ним. Очаровательный старикан. В него была влюблена Лайза Миннелли. Но онвряд ли согласится делать памятник Машке.

Все-таки странно, что Машки нет. Ни на одном уголке земногошара Машки нет. А где же она тогда? Когда умирает очень близкий человек, легкоповерить, что его просто не существует. Потому что если бы он был, то был бырядом. Обязательно рядом. А когда не очень близкий… просто кажется, что онкуда-то уехал. На время. Может быть, даже навсегда.

Машка, вернись!

* * *

Блондин позвонил ровно в 12.15. Что было странно. Оноказался единственным из наших женихов, кто позвонил ровно в 12.15. Всеостальные звонили в 12.18, в 12.25, в 12.40. Все остальные сразу хотелипродемонстрировать свою значимость. Блондин не хотел. Из чего мы сделали вывод,что он — самоуверенный тип с манией величия.

Он позвонил в тот момент, когда Анжела сидела в офисе иобсуждала с шефом перспективы своей работы. Точнее, возможность того, что онавсе-таки будет получать зарплату. Прямо перед ней на столе лежал телефон. Онане сводила взгляда с цифр, показывающих время.

12.13.

— Сереженька, я же не могу работать бесплатно. Этотупо, в конце концов.

— Ты учишься и набираешься опыта.

Если Анжелиного шефа их теперешний разговор и тяготил, то онизо всех сил старался быть серьезным и этого не показывать.

12.14.

— Да мне стыдно друзьям сказать, что я работаюбесплатно. Знаешь, сколько парковка у вас тут стоит? А обеды? А бензин? А моевремя, в конце концов?

— Парковка у тебя бесплатная. Обедать ты можешь встоловой. А сколько стоит твое время, я как раз и пытаюсь понять.

12.15.

Телефонный звонок. Анжела хватает трубку.

— Алле, — говорит она максимально сексуально,вспоминая выразительный взгляд блондина. — Привет.

Шеф вздохнул и украдкой посмотрел на часы. Анжела не обращалана него никакого внимания.

— Хорошо. Да. Что? Меня зовут Анжела… Спасибо…

Шеф поднял на свою сотрудницу удивленные глаза. Анжелаоткровенно заигрывала с телефонной трубкой, теребя цепочку у себя на груди.

— Да. А тебя как зовут?

Они ведь действительно не познакомились с блондином.

Шеф раздраженно постучал пальцем по циферблату часов. Анжеласделала плавный жест рукой, словно отпуская его. Они находились в кабинете еешефа. Он огляделся по сторонам, словно для того, чтобы убедиться в этомнаверняка.

— Но мы же не будем устраивать из нашего ужинаромантическое свидание, — щебетала Анжела в трубку тот текст, который онаобещала нам заранее, — мы же возьмем с собой друзей?

Шеф вышел, хлопнув дверью.

* * *

«Скандинавия» оказалась шумным местом, напоминающим пивнушкугде-нибудь в Мюнхене.

Жалко, что как раз сегодня я решила начать худеть. Каквсегда, некстати. Я заказала салат рукколу. Анжела — моцареллу.

Наши ухажеры оказались футболистами. Бывшими.

Минут двадцать мы слушали комментарии к последнему матчу. «Спартак»проиграл, потому что кому-то дали желтую карточку.

Мы засобирались домой.

Блондина звали Денис. Он сказал, что если нам про футбол неинтересно, то они, в принципе, могут не говорить о нем.

Эту жертву мы приняли как должное.

Мы с удивлением обнаружили, что они могут говорить не толькоо футболе, но и с почти таким же энтузиазмом — обо всем остальном. Этот вечерразрушил мои представления о спортсменах: раньше я была уверена в том, что всеони недалекие и ограниченные анатомические модели.

Хотя я лично не против фигур, по которым можно изучатьанатомию. А очень даже за.

Анжела влюбилась. Она говорила гадости и цинично шутила, чтобыло у нее всегда первым признаком зарождения настоящего чувства.

Когда Денис назвал свою фамилию, она показалась известнойдаже мне, вообще далекой от спорта.

Анжела распахнула глаза и мило спросила:

— А разве это не метатель дисков? Я всегда смотрела этисоревнования по телевизору.