Секретарша плакала в моей узенькой приемной над«Антикризисным PR-ом» Ольшевского.

— Ты тоже кого-нибудь встретишь, — успокаивала ееАнжела. Очень серьезно и виновато.

Секретарша любила Анжелу. Ей казалось, что всех, кого ейнадо было встретить, она уже встретила. На столе лежала открытая книга.

Томпсон. «Стратегический менеджмент».

Когда Артему было три года, он просил меня дать емупокурить. Я не давала, и он плакал. Мне было жаль его, потому что я понимала,что его слезы искренние — ему действительно хотелось покурить. Но я улыбалась —потому что никак не могла разделить его горе.

Я смотрела на рыдающую от несчастной любви секретаршу ипыталась вспомнить, сколько дней назад моя домработница просила купить ейстиральный порошок.

Анжела за ее спиной закатывала глаза, строила рожицы ипросила меня помочь ей прекратить эту истерику.

В какой-то момент мне стало жалко свою подругу, и, посмотревна часы, я воскликнула:

— Анжела, уже пять! Папа убьет тебя! Иди, мы тут самиразберемся.

Я разобралась с секретаршей довольно быстро. Простоотправила ее домой.

Какая-то роковая женщина моя подруга Анжела. Интересно,сколько стоит операция по увеличению груди?

Если вы не умеете летать, значит, вам это не нужно

Отдельная история — одеваться, чтобы сходить в гости к моейсвекрови. Я выбрала юбку, за которую когда-то заплатила $1600 (бывали жевремена). Розовые лотосы на белом фоне.

Carolina Henera.

Еще я однажды подарила своему любовнику на День святогоВалентина пижаму Brioni за $1200.

Шелковую. В Торговом доме «Москва» купила. Не удержалась — иоставила чек в коробке. Высшая степень снобизма. А то бы вдруг он не узнал,сколько стоит пижама у Brioni? На Восьмое марта он преподнес мне шикарный букетроз. Первого апреля — в день смеха — мы расстались.

Рома еще раз победил всех конкурентов. Не зная об этом. Иливсе-таки догадываясь?

Я ехала с родственным визитом к своей свекрови. И к еепрекрасному, экзальтированному мужу. Надеюсь, гомосексуализм по наследству непередается. Рома, когда танцует, любит покрутить попой. О чем я думаю?

Их газон был аккуратно подстрижен. Садовник в зеленомкомбинезоне собирал пылесосом редкие листья. Из-за грохота пылесоса говоритьбыло невозможно. Что лучше: несколько романтичных желтых листьев на клумбе илиэтот рев на весь участок? Дело вкуса. Для моей свекрови — рев.

Она сама была похожа на клумбу — такая же подстриженная иухоженная. И такая же осенняя.

Я сообщила свекрови, что она отлично выглядит. Льщу попривычке. Она рассмеялась своим знаменитым басистым смехом. Странно, почему быей не любить меня? Все-таки я мама Артема.

Это нейтрализует тот факт, что я жена ее сына?

Садовник выключил пылесос. Спросил, может ли он идти. Схарактерным таджикским выговором. Назвал свекровь «хозяйка». Меня — «сестра».

Садовник был у них новый. Но мне показалось, что мы раньшевстречались. Эти таджики кочуют с дачи на дачу по всему Рублево-Успенскому.

Фиолетово-сиреневый свекор смотрелся очень эпатажно вокружении моих девушек — Мадам и Эрудита. Наверное, эпатаж — неплохая защитнаяреакция для тех, кто в ней нуждается. Хотя непонятно, зачем она свекру с егомиллионами?

Мы со свекровью стояли в разных углах их огромной,захламленной гостиной. Никто не спешил начать дежурный разговор. Так в кинопоказывают дуэлянтов, которые медленно сходятся. Ее первый выстрел был ввоздух. Очень благородно.

— Выпить хочешь?

Я не хотела. Я за рулем. Мне было неинтересно пить сосвекровью. Я ее боялась.

— Хочу.

Если уж свекровь стреляла, то она попадала туда, кудахотела. Мы выпили бутылку Willa Antinori, обсуждая мою юбку. Вторую бутылку мывыпили, обсуждая ее юбку (джинсовая Armani). Казалось, говорить больше не очем.

Мы открыли третью бутылку.

— Ты не бойся, он к тебе вернется, — сказаласвекровь, покручивая тонкую ножку бокала двумя пальцами.

Я и не боялась. Но слышать это от свекрови было приятно.

— Может, и не вернется, — почему-то сказала я.Наверное, чтобы сделать ей приятное. — Все-таки я была не самая лучшаяжена на свете.

Мне стало невероятно жалко и Рому, и себя.

И очень хотелось, чтобы свекровь меня тоже пожалела.

— Да и мать ты была так себе, — сказаласвекровь, — помнишь? Когда только Артем родился? Не мать, а прямебтвоюмать, честное слово.

Я терпеть не могла свекровь с самого начала.

— Да не плачь ты. Все мы одинаковые, — утешиламеня Ромина мама. Как могла.

Мы чокнулись.

— Давайте за наших детей, — сказала я.

— И за наших мужиков.

Я кивнула.

— Хотя моего-то мужиком трудно назвать. В нем от мужикатолько то, что деньги зарабатывает. Да нервы треплет. А в остальном…

Она беспомощно посмотрела на меня и допила вино. Жадно. Так,словно вливала в себя какую-то силу. Или лекарство. Или яд.

Уже стемнело. И даже перестал рычать пылесос на улице.

— Ну и не надо его как мужика воспринимать, —сказала я. — Лучше как подружку. Даже здорово — можно о ресничках поговорить,об имплантатах, о косметике.

Свекровь недоверчиво уставилась мне прямо в глаза.

— Конечно, — я пожала плечами, — ведь главное— чтобы он вас не бросил. Правильно? Ведь уже возраст… — я испуганно взглянулана нее, но она только устало кивнула, — и не хочется заботиться о деньгах,и чтобы близкий человек рядом был…

— Это мне за мою молодость, — неожиданнозасмеялась свекровь. — Ты думаешь, ты гуляла? Это я гуляла! Ого-гокак! — Она встала, чуть не опрокинула стул, подошла к телевизору. По губамбыло видно, что она матерится. — Нашла! — Она взяла пульт и включилаМУЗ-ТВ. Филипп Киркоров пел что-то зажигательное. Она плавно повела плечами,руками, бедрами.

«Когда состарюсь, ни за что не буду танцевать», —подумала я.

— Давай! Давай! — позвала свекровь, и мы на парустанцевали танец из «Криминального чтива». Я исполняла партию Траволты. Оназажимала нос двумя пальцами, пока не упала на пол.

Глядя на нее сверху, я подумала, что это всего лишь стараяпьяная женщина. Которую давно не любит муж.

— Я сама! — Свекровь отпихнула мою руку и с трудомподнялась. — Значит, говоришь, реснички, имплантаты?

— Конечно. — Я кивнула.