Озимов оглянулся на низко висевшее, пышущее огнем солнце, черные расплавленные кирпичи стены и сгоревшие купола храма, перешагнул через объеденные животными почерневшие кости и, еле переставляя не слушающиеся ноги, пошел в сторону обрушившихся бронзовых ворот.

В голове Руслана настойчиво билась мысль о невозможности столь резкой перемены климата. Недавно же была зима… а теперь? Невероятно жаркое лето? Но такого не может быть! Впрочем, ни думать, ни решать странные головоломки совсем не хотелось. Лишь желание найти людей еще теплилось в слабом, сгорающем от жара теле. Но где их взять в Юрьеве? Когда Черномор забирал из павшего города детей, там оставались лишь две древние бабки. Но они ведь не могли продержаться и дня против проникающих за стены зверей? А прошло больше недели! Так что никого в округе не осталось. И Руслан сгинет, если тотчас что-нибудь не предпринять.

– Ты не один! – пробился в заложенные уши чужой шепот. – Ты не один…

– Кто здесь? – Мальчик обернулся столь резко, что плюхнулся на сухую, потрескавшуюся землю. Иссушенная солнцем трава тут же рассыпалась прахом под тяжестью детского тела и разлетелась в стороны. Но ничего, кроме черных костей, взгляду не попалось. И это было страшно.

– Отстаньте от меня! – крикнул Озимов, и слезы заструились из глаз. Мало того, что бросили, так еще и издеваются! – Отвяньте!

Лишь жаркий ветер дыхнул в лицо Руслана. Мальчик зажмурился, вновь поднялся и направился к бронзовым воротам.

– Ты не один, – прошептали за спиной мертвые, но Руслан даже не обернулся. Он должен выйти за ворота этой обители неуспокоившихся душ. – Мы скоро будем вместе…

– Заткнитесь! – крикнул мальчик, не оборачиваясь. – Заткнитесь!

Но шептуны не унимались. Теперь их жуткие слова отскакивали от обгоревших стен, тысячным эхом возвращались к Руслану и обрушивались на него.

– Ты… (Ты! Ты! Ты! Ты!) Наш… (Аш! Аш! Аш! Аш!) Ты… (Ты! Ты! Ты! Ты!) Будешь… (Удешь! Удешь! Дешь! Ешь!) С нами! (Ами! Ами! Ами! Ами…)

– Суки! Да заткнитесь вы уже! – кричал он, обхватив руками голову, но голоса мертвых просачивались сквозь пальцы и затекали в уши. Терпеть не было никаких сил, и Руслан, спотыкаясь, побежал к спасительным воротам из города, надеясь, что травля завершится. Но когда надвратная церковь оказалась позади, застыл, а по спине и затылку побежали мурашки ужаса.

Озимов чуть не угодил в толпу мальчиков, обступивших вход в Михайло-Архангельский монастырь полукругом. Все они были одинаковыми, словно когда-то давно некая женщина разродилась сотнями, нет… тысячами близнецов! Черноволосые худые мальчики с одинаковыми лицами и черными горящими глазами смотрели на Руслана и шептали:

– Ты не один! Ты не один! Мы скоро будем вместе! Ведь ты – один из нас!..

И тогда Руслан закричал от ужаса и отчаяния, а мальчики синхронно двинулись на Озимова, поднимая руки, чтобы схватить его…

* * *

Снега не было два месяца, как раз с того дня, когда Сова подобрала мокрого и замерзшего Руслана у стены Ростовского кремля. Теперь каждодневно с утра до вечера ледяной северный ветер выдувал остатки тепла из любой квартиры, любого дома… Чтобы выжить, приходилось собирать по окрестным домам и покинутым, брошенным двадцать лет назад предприятиям мебель и доски для отопления подвала, который на время холодов заняла Макаренко, чтобы помочь Руслану справиться с неуправляемой лихорадкой.

Два месяца прошли после того памятного дня в Ростове, а мальчик все болел. Иногда вырывался из бессознательного состояния, чтобы поесть, а потом вновь погружался в некое подобие сна. Метался, обильно потел и бредил. И Сова не могла отойти от него надолго, чтобы исполнить свой долг перед отцом.

Как только стало понятно, что Озимов заболел, Софья приостановила операцию по уничтожению нефтяников. Она нашла в пригороде Ярославля не занятый и хорошо оборудованный подвал, когда-то покинутый хозяином, и обосновалась там. Пришлось попотеть, чтобы мальчишка тут же не отправил душу в царствие вечной тьмы. Теперь Озимов потихоньку выкарабкивался из невероятного холода, который злополучное озеро Неро оставило в тщедушном теле взамен спасения от хоря.

Хоть Макаренко и злилась на Руслана из-за невозможности мести, но не могла бросить пацана умирать. Что-то говорило ей, что не просто так она увидела шрамы на его теле. Что-то подсказывало, что жизнь Озимова в Юрьеве-Польском – лишь часть большой лжи, которой кто-то когда-то окружил мальчика. И, возможно, прав был Лука, когда заставил Софью взять Руслана с собой. Оставалось только победить страшную болезнь, которую пока не брал ни один антибиотик, найденный Макаренко в аптеках города и покинутых схронах, то тут, то там выявлявшихся в ходе рейдов за дровами. Конечно, можно было спокойно списать неэффективность антибиотиков на срок их годности, но что это за болезнь, длящаяся два месяца? Раньше Сова о такой не слышала. Самое страшное знакомое заболевание – воспаление легких – тянулось всего месяц. А это…

Макаренко прекратила складывать обледенелые доски, когда почувствовала чье-то присутствие. Легкий шорох на лестничной площадке, словно некто неосторожно шаркнул жесткой подошвой ботинка по бетонной крошке, в которую постепенно превращались стены зданий – слишком сильные перепады температур летом и зимой разрушат любые стены, а конденсат влаги и лед доделают начатое погодой. Вязанку с дровами придется отложить на время.

Кто-то ходил по лестничной площадке пятого этажа. Сова подобралась и застыла у стены за открытой входной дверью – белым пятном на фоне выцветших бледных обоев. Из-за распахнутой настежь двери стали более отчетливо слышны шаги, будто некто, человек или животное, подволакивало одну ногу.

Макаренко натянула на лицо теплый черный шарф, а сверху опустила на глаза горнолыжные очки и подняла на уровень глаз «Кедр-Б» с глушителем.

Для девушки наличие живых существ так далеко от центра Ярославля явилось неожиданностью. Звери предпочитали окрестности вокзала, где обитали нефтяники, а люди, те же нефтяники, очень редко бродили по частному сектору, если только по крайней нужде. Со зверьми ладно – Сова кое-как справится, а вот с людьми… если убьешь бандита, то товарищи рано или поздно его хватятся, и Софье станет очень опасно находиться так близко от объекта мести. А сейчас это нежелательно – Руслан серьезно болен. Придется выкручиваться с больным ребенком на руках, и оставаться при этом незаметной станет почти невыполнимой задачей.

Словно в подтверждение мыслей девушки с лестничной площадки раздался кашель, а потом недовольный мужской голос спросил:

– Михалыч, на кой черт мы сюда поперлись?

– Т-сс, Ваня! – недовольно шикнул другой.

– Да что – «тцы» да «тцы»! – возмутился Иван. – Нас за елкой послали к празднику, а не по пятиэтажкам шарахаться! Какого длинного хрена мы с этой елкой не на базу идем, а по домам рыщем?

– Т-сс! – вновь прошипел Михалыч. – Я след на снегу видел. Полозья санок оставили.

Макаренко чертыхнулась про себя. И какого сумасшедшего сталкера она не следит за следами? Совсем расслабилась, дура!