* * *

В том «Спартаке» было много игроков, на которых держалась команда. Пасулько был парнем с характером. Сашка Мостовой – тоже. Хоть и молодой, но по игре этого не чувствовалось. Здорово вписался в команду Васька Кульков. Он практически сразу попал в спартаковскую игру. Очень помог Базулев – солидный, серьезный парень. Впереди настырен был Шмаров. Справа хорош был Женя Кузнецов. Ну и, конечно, важнейшую роль играли старожилы – Сережа Родионов и Федя Черенков.

Серега – в быту скромняга, как и Федька. Мы с ним на эту тему много раз беседовали. Я спрашивал: «Почему ты такой скромный? Иногда надо и требовать с ребят!»

На болезни Черенкова я внимание не концентрировал. Наоборот, старался делать вид, что все в порядке. И это ему очень нравилось. Даже намека не делал на то, что он не такой, как все. Предъявлял те же требования, что и к другим игрокам. Нагрузки? Федор, давай вперед! Да, иногда щадил. Но он сразу чувствовал такие вещи. Спрашивал меня: «Почему у всех по 10 рывков, а меня нейтральным ставите?» Я говорил: «Федя, видишь, у меня нога болит? Обычно я нейтрального играю, а сегодня не могу. А ты вроде как разводящий в команде». В общем, внушал ему, что у него все хорошо. К тому же его припадки продолжались недолго. Буквально неделя – и он уже снова в порядке.

При этом Федька даже во взрослом возрасте оставался «сыном полка». Его по-отечески любили все. Подшучивали – он отвечал, без обиды, с добротой. Когда его прикалывали, он всегда сам первый смеялся. Все шутки были с целью его развеселить, поднять ему настроение – ведь перепады в нем были ему свойственны.

Из воспоминаний Анны Чуркиной, многолетнего повара «Спартака» на базе в Тарасовке:

– Черенкова я любила как сына. Однажды он собрался жениться. Ко мне подошли Бесков с Новиковым: «Поговори с ним, чтобы он не торопился. Ему еще рано. А то игрока потеряем».

Подхожу к нему: «Федя, погоди жениться».

– Нет, Анна, не могу. Так свою Олю люблю, что сил нет.

А в итоге жить вместе не стали, разошлись.

Жаль, что у Черенкова не сложилось со сборной. Но Федька – не игрок Лобановского, поэтому он и сломался. Он не мог переносить такие нагрузки, как киевляне. Валерий Васильевич подбирал людей, которые умели эти нагрузки переносить.

Но на поле он, конечно, порой творил невероятные вещи. Когда я спрашивал, как у тебя это получилось, он отвечал: «А я и сам не знаю». Болельщики любили его за манеру игры – мягкую, интересную, интеллигентную. Он и за пределами поля всегда был таким же – всегда сфотографируется, если попросят, никому не откажет в автографе. И поговорит с людьми, если тем интересно. Даже если они абсолютно незнакомые.

При всей уникальности Черенкова я никогда не строил игру на нем одном. На моей памяти был только один футболист, от которого зависела вся игра команды, – Диего Марадона. Даже на Пеле и то сборная Бразилии не строилась.

Оборонительной работой я Черенкова не загружал. Но тут дело не в нем конкретно, а в самой позиции под нападающим. Кто бы на ней ни действовал – Мостовой или Титов, я не требовал от этого игрока обязательного участия в защитных действиях. Если сам футболист чувствовал в себе силы помочь обороне – тогда другое дело. Это не возбранялось, но и не требовалось в обязательном порядке.

Да, есть другая школа – тотального футбола, который придумал мой хороший знакомый Ринус Михелс (мы познакомились во время Евро-1996). Но для нее нужен соответствующий подбор игроков. В сборной Голландии его времен это было возможно. Круифф, Неескенс могли и последнего защитника сыграть, и подкат сделать, тут же пробежать все поле и замкнуть передачу. У меня такого подбора игроков не было. Если бы я заставлял Черенкова играть в тотальный футбол, его уже через 15 минут пришлось бы уносить в раздевалку. Поэтому он выполнял на поле то, что умел делать лучше всего.

Из воспоминаний Василия Кулькова:

– На тренировке в «Спартаке» у меня всегда была цель – если играли в квадрате, очень хотел отобрать мяч у Черенкова. Поначалу это было сделать трудно. Хотел хотя бы коснуться мяча, после того как он принимал. А задача-максимум – отобрать. Когда получалось, был очень доволен. Потому что Федя, конечно, обращался с мячом мастерски.

С Федором я какое-то время жил в одном номере. Человек-душа. В общем-то тихий, но, когда надо, всегда мог посоветовать, помочь, подсказать. Когда меня впервые вызвали в сборную, они с Родионовым рассказывали мне о тренировках Лобановского. Советовали там не переусердствовать, чтобы потом оставались силы показать себя. Киевляне-то знали все хитрости: где можно не добежать, слегка сэкономить силы. «Будешь выкладываться там на все сто – потом от тебя ничего не останется», – говорили они.

А еще никогда не забуду, как Черенков зашел в комнату и спросил: «Вась, можно я покурю?» Меня это ошеломило. Такой футболист – и спрашивает разрешения у меня, «зеленого».

В команде курили многие. Сам я начал уже в Португалии. Там это было в порядке вещей. Нас возили на двухэтажном автобусе, и футболисты там перед матчами спокойно курили, играли в карты.

* * *

Очень сильно при мне прибавили Мостовой и Шалимов. Сашка еще в «Пресне» был в полном порядке – мне неудобно было держать такого игрока во второй лиге. Он там мог в одиночку матч выиграть. Сашка вытворял на поле такие вещи, на которые мало кто способен.

В Шалимова я тоже поверил. Он тогда перед сезоном получил очень серьезный перелом ноги. Не было понятно, заиграет или нет. Но я его держал – потом, по мере выздоровления, стал по чуть-чуть выпускать его на поле. И в итоге он поправился и начал играть. Шаля был разносторонним. Голова светлая. Мог и обыграть, и пас отличный отдать, и побороться. Был худющий, но при этом всегда выполнял приличный объем работы. Не зря Лобановский в 1990 году позвал его в сборную СССР на чемпионат мира. Думаю, в Киеве он тоже бы не пропал.

А вот Мостовому объем был не нужен – ему только дай мяч, и он все решит! Сашка, конечно, знал, что он для меня особенный. Но понимал и то, что с него и требовать будут больше, чем с других. Да и на людях я свое отношение к нему никак не показывал.

Из воспоминаний Александра Мостового, полузащитника «Спартака» 1980-1990-х годов:

– О назначении Романцева я узнал забавным образом. В конце 1988 года, когда у руля команды еще оставался Бесков, мы с Игорем Шалимовым в составе юношеской сборной улетели в Индию – на ежегодный турнир памяти Джавахарлала Неру. Турнир был длительным. Когда мы вернулись, в аэропорту нас встретили люди из обслуживающего персонала «Спартака». Проводили, сказав напоследок, во сколько и где у нас завтра тренировка. Приезжаем в Сокольники. И тут я смотрю – Васька Кульков собственной персоной. После того как я ушел в «Спартак», он снова перебрался в «Пресню», а потом уехал вместе с Романцевым в «Спартак» из Орджоникидзе.

Подхожу к нему, недоумевая: