И как только он так подумал, на крыльце затопали ноги,Федору показалось, что их очень много, целая толпа людей, обутых в тяжелыесапоги, поднималась по обледенелой лесенке!.. Дверь широко распахнулась, впомещении оказались люди, и остановились, и уставились на него, и Федорпопятился и чуть не упал, и единственное, что смог выпалить в эту первуюсекунду:

— Это не я!

— Да я тебя знаю! — громко сказал первый из вошедших,здоровенный, плечистый мужик. — Тебя сегодня в переулке метелили!

— Что здесь происходит? — Это второй спросил, помельче ипостарше, щурившийся на свет. — Вы кто?!

— Олег Петрович, этот тот, сегодняшний! — Первый помолчал иотвел глаза. — А Василь Дмитрич вон… лежит.

Тот, что помельче, обошел Федора и присел возле скрюченноготела.

— Как ты здесь оказался? — Он спрашивал ровным голосом и наФедора не смотрел. Он сидел на корточках и смотрел на старика. Полы его пальтобыли похожи на распластанные крылья летучей мыши.

— Ты как здесь оказался, парень? — перевел его вопросздоровенный, и тут только Федор его узнал.

Позвольте, но ведь это он сегодня спас его в переулке! Унего еще такая громадная машина, похожая на подводную лодку! Он вышел, оторвалот него, Федора, обоих гопников и, как щенков, покидал их в какую-то дверь, аФедору сказал почти ласково: «Иди домой, парень! Иди, простынешь!»

— А… вы меня не узнаете? — неизвестно зачем спросил Федордрожащим голосом. — Совсем?

— Ты чего, парень? Охренел? Я тебя с первой секундысрисовал!

— Гена, из чего в него стреляли?

Здоровенный обошел Федора, нагнулся и стал смотреть на труп.

— Да так сразу и не скажешь…

— Гена, ты же профессионал.

— Ну, профессионал, и что?.. Пистолет, конечно, не слишком…мощный. Ну, калибр где-то… Нет, не скажу, сейчас на рынке иностранного дерьмаполно, а я в нем не очень, Олег Петрович.

Тот, к кому здоровый обращался уважительно, поимени-отчеству, поднялся, и Федор увидел его лицо. Он никогда раньше не виделтаких лиц. Как будто маска.

И глаза совсем без жизни.

Маска вдруг шевельнулась, и губы спросили равнодушно:

— Ты кто?

— Я?! Я… это… Федор Башилов. Но я не убивал! Клянусь вам, яего не убивал!

— Как ты сюда попал?

— Я?!

Он вдруг стал понимать, что говорить ничего нельзя, совсемничего! Эти не из милиции уж точно, они опасны и всесильны, и неизвестно, чегоот них ждать. И переложить на них ответственность, чего Федор так страстножелал, никак не получится.

— Ты не понял вопрос?

— Я… это… ну, я просто мимо шел и решил зайти, а тут такое!Я в милицию хотел звонить, а вы уже… подъехали! Я правда хотел звонить!

Маска осталась совершенно равнодушной.

Тот, которого звали Геной, обошел мертвого старика и поднялвзгляд на Федора:

— Ты давай без выкрутасов, парень. Я тебе, как старшийтоварищ, совет даю. Тепло и искренне.

Федору стало холодно в невыносимо жаркой комнатке.

— Да я ж и говорю! Я просто шел мимо и решил зайти! А онлежит! И двери все открыты!

— Двери, — сам себе сказал Олег Петрович. — Двери! Когда яуходил, старик кладовую запер, я сам видел. Гена, пошли посмотрим!

Они стремительно прошагали мимо Федора, один с одной, авторой с другой стороны, и скрылись в потайной комнатке.

Проскрипели какие-то петли, что-то грохнуло, и Олег Петровичсказал тоскливо:

— О, черт побери!..

Федор знал, что дела его плохи, знал, что никто не поверит вто, что зашел он сюда случайно, и добиться от него правды ничего не стоит, ведьэти люди всесильны, а он ничтожен, но жгучее любопытство разбирало его.

Ему было страшно и… очень интересно.

— А это что, Олег Петрович!

— Да то-то и оно. Гена, осмотри быстро помещение! Где-тодолжна быть шкатулка, малахитовая с серебром, большая, ну примерно как принтер,грубой работы, сверху на крышке камни разноцветные!

— Понял, Олег Петрович!

И тут произошло еще одно событие, окончательно добившееФедора Башилова. На крыльце зазвучали шаги, дверь распахнулась, и юнаякрасавица с горящими глазами, горящими щеками предстала их взору.

— Ешкин кот, — тихо сказал Гена.

— Здрасти, — поздоровался Федор Башилов.

А Железная Маска лишь взглянул и отвернулся, как будтоявление девушки ему было совсем неинтересно.

— Так, — очень громко и воинственно начала красавица иуперла руки в боки. — Я хочу знать, почему ты меня бросил! Зачем ты помчалсясюда?! Какое такое у тебя срочное дело?! Ради этого поганого старикашки ты менякинул на посмешище?! А?! Я тебя спрашиваю?!

— Девушка, — с сочувствием сказал Гена и пошел, растопыривруки, словно закрывая от нее тело, — вы не нервничайте. Вы домой езжайте. Времяуже позднее, вам пора домой. Олег Петрович сейчас занят.

— Вижу я, чем он занят! Все иконками своими и древностями!!Святоша хренов! Вот я тебе покажу, как нужно обращаться с девушками! Я папескажу!!

— И как я ее не засек?! — под нос себе горестно пробормоталГена.

— Вот именно, — подал голос Олег Петрович. — Как тебя… Вика,езжай домой.

— Ах, домой, — протянула она и пошла на него.

По дороге она сняла с буфета какую-то вазочку и теперьвоинственно примеряла ее в руке, как бы половчее швырнуть. — Домой, значит?! Ятебе не какая-то там прошмандовка с Ленинградки, я тебе покажу сейчас!..

И тут она увидела тело.

Глаза у нее округлились и рот округлился, так что на лицеоказались три совершенно одинаковых по размеру блюдца, и схваченную в пылувазочку она судорожно прижала к груди, и каблук у нее подвернулся, и, чтобы неупасть, девушка схватилась за край стола, на котором сипел рефлектор.

Рефлектор поехал и упал бы, если бы Федор его не подхватил.

Руку сильно обожгло, он зашипел, стал дуть и трясти ею.

— Гена, убери девицу отсюда!

— Пойдем, милая, — заговорил здоровый ласково, — пойдем! Тыже на машинке приехала? Да? На машинке?

Девушка кивала, не отводя глаз от трупа.

— Вот и хорошо, вот и славно. Пойдем, я тебя посажу вмашину, и ты поедешь домой, до папочки своего! Поняла?