На своем веку я повидал многих потерянных молодых людей, которые изо всех сил цеплялись за мои песни или слова. Я видел темноту в их глазах, и каждый раз это было душераздирающе. Но теперь темноту я видел в глазах своей Джиннеи. И мои песни тут ничем не могли помочь.

Осознание того, что ваш собственный ребенок ненавидит себя, – это одно из самых страшных мучений, которые могут испытывать родители. Мы хотим, чтобы наши дети были уверены в себе и счастливы. Мы ни в коем случае не хотим беспокоиться о том, что они могут навредить себе или что похуже. За последние семь лет я пережил многое: банкротство, депрессию, предательство, клевету, профессиональные неудачи – но наблюдать, как Джиннея медленно ускользает от меня и от самой себя, было самым тяжелым испытанием за всю мою жизнь.

Примерно в то же время пастор Клинт пригласил меня поехать с ним в Бетел Черч в Реддинге, штат Калифорния. Я ужасно хотел поехать, главным образом потому, что это место воспитало множество прекрасных музыкантов, как Jesus Culture, Brian & Jenn Johnson, Стеффани Гретцингер, Джереми Риддл и Аманда Фальк и т. д. Однако радость моя быстро улетучилась, когда Джиннея начала ругать меня в сообщениях, говоря, что ненавидит меня из-за моих проблем с ее неподобающими сообщениями в твиттере. Я был в отчаянии, изо всех сил стараясь быть любящим, но твердым, когда мы перебрасывались сообщениями, и в то же время задаваясь вопросом, как же нам все это пережить.

Но Бог лучше знает, что нам нужно. В трудную минуту он снова напомнил о себе, прислав одного из своих ангелов.

– Брайан Уэлч? Вас зовут Брайан Уэлч? – во время службы в Бетел Черч ко мне подошла пожилая женщина, на вид ей было около восьмидесяти.

– Да, мэм, приятно познакомиться, – ответил я, удивившись, что у моей музыки есть такие взрослые ценители.

– Я читала вашу книгу, – объяснила она. – Прошлой ночью Господь разбудил меня посреди ночи, чтобы я помолилась за вашу дочь.

Ого. Я был в шоке. Она никак не могла знать о наших с Джиннеей проблемах, и я был совершенно ошеломлен этим выражением Божьей любви и ободрения.

На следующий день пастор Крис Оверстрит из церкви нашел меня в толпе и подошел ко мне.

«Брайан, Бог только что сообщил мне благую весть, – сказал Крис, глядя мне прямо в глаза. – Через восемь месяцев у тебя будет новая дочь».

Что? Как?

Ну что, Господь, удачи тебе с этим.

Я поблагодарил Криса, но откланялся, изо всех сил стараясь поверить этому утверждению. Такое было слишком трудно понять. Весь уик-энд Джиннея ругала меня по смс, и, хотя я был благодарен ей за поддержку, реальность нашей ситуации казалась очень далекой от того сообщения, которое я только что получил. Но я все равно решил поверить в это. Несколько месяцев спустя я понял, что мог с уверенностью положиться на это пророческое слово.

На следующий день я приехал к Венди в Нэшвилл, чтобы забрать Джиннею. Мы оба к этому времени уже остыли, но я гадал, какой финт она выкинет теперь.

* * *

Увы, но общение Джиннеи с Кристи было «пластырем», но не решением проблемы. С каждым днем и с каждой ссорой я все больше и больше волновался.

Но однажды я понял, что Джиннея снова начала вредить себе.

Я отчитывал ее из-за отставания в школе, игнорирования домашних обязанностей, залипания в Facebook и вдруг заметил свежие порезы на ее руках.

– Джиннея, – начал я, – мы с Кристи говорили тебе, что, если ты не перестанешь причинять себе боль, придется назначить тебе более интенсивную терапию.

Я видел отсутствие беспокойства в ее глазах.

– Я больше не буду этого делать, пап, – сказала она, закатывая глаза.

Мне хотелось верить ей, но эта заезженная пластинка уже играла не раз.

– На следующем сеансе ты должна сказать Кристи, что снова вредишь себе, – сказал я ей.

– Зачем? – спросила она со слезами на глазах. – Я же сказала, что больше так не буду.

Без шансов. На этот раз мне нужно было, чтобы она взяла на себя ответственность за свои действия, как бы неудобно это ни было.

– Нужно сказать, Нея. Или ты сама это сделаешь, или я.

Во время следующего сеанса Джиннея призналась. Что касается меня, то после разговора с Кристи и обсуждения этого вопроса с Иисусом я поднял трубку и сделал звонок, которого боялся уже несколько недель. Время пришло.

– Привет, Тиффани, – сказал я, пытаясь сдержать эмоции.

– Привет, Брайан. Как там у вас дела? – сказала Тиффани. Она почувствовала мое волнение.

Я излил ей душу:

– Послушай, Джиннее не становится лучше. Она снова начала себя резать, – я сделал глубокий вдох. – Если это возможно, то не могли бы мы найти время, чтобы зачислить Джиннею в Awakening Youth чуть позже в следующем году? Может быть, в августе, после летнего тура KoЯn.

Я услышал, как Тиффани тяжело вздохнула.

– Честно говоря, – начала она, – я много думала об этом. Я уже работала с подобными случаями раньше, и, к сожалению, мое мнение таково, что дальше будет только хуже – особенно если учесть ваш кочевой образ жизни. Если ты подождешь до августа, она, скорее всего, зайдет слишком далеко, чтобы я могла взять ее в нашу программу.

Она замолчала на секунду, наверное, ожидая, что я скажу что-нибудь в ответ, но к этому моменту я уже почти не соображал. Именно тогда она бросила мне спасательный круг.

– Я говорила, что у нас нет мест, но похоже, что одно все-таки появится в начале января. Так что если ты решишь, что тебе нужно это место, дай мне знать как можно скорее, чтобы я могла придержать его для нее.

Настало время принимать решение. Я знал, что Джиннея с удовольствием отправилась бы в турне с KoЯn и все лето ходила бы на концерты своих любимых групп. Я бы с радостью взял ее с собой, но в глубине души я знал, что Тиффани права. Ситуация могла выйти из-под контроля. Ей нужна была помощь.

Я дал Джиннее самое лучшее воспитание, какое только мог, и у нас было много замечательных моментов, но с помощью Тиффани Бог показал мне, что он был ее отцом до меня. Пришло время ему взять власть в свои руки. Пришло время ему залечить самые глубокие раны Джиннеи и начать готовить ее к следующему этапу жизни.

Я вздохнул в последний раз и ответил:

– Ладно. Давай сделаем это. Привезу ее после первого числа этого года.

Я никогда еще не чувствовал такого облегчения и в то же время такого поражения.

Я знал, что эта программа – лучшее, что можно было предложить ей сейчас, но как же мне было больно об этом думать. На самом деле это чуть не убило меня. Я почти не спал по ночам из-за тревожных мыслей, нападавших на меня, словно чума. Во время одного телефонного разговора я перешел от того, чтобы провести все лето с Джинеей, к тому, чтобы отправить ее в Индиану, а самому уехать в турне без нее.