Я немало изумилась, обнаружив, что с самого начала выбрала дорогу, ведущую к жилищу Джека, – мы очень скоро въехали на лужайку, в центре которой стоял аккуратный блочный домик.

Джек усмехнулся и нахлобучил на меня капюшон ветровки. Затем выскочил из пикапа и обошел вокруг, чтобы открыть мне дверь. Так с улыбкой – а в моем случае с пронзительным визгом – мы рука об руку добежали до дома.

Джек распахнул дверь и включил свет. Нас встретило блаженное тепло.

– Добро пожаловать в мое скромное жилище!

Сердце застучало взволнованно. Я с любопытством огляделась по сторонам. Наконец-то представилась возможность узнать, из чего сделан Джек.

Вот так открытие!

Взору предстало уютное помещение с маленькими окнами и низкими потолочными балками. Все было выполнено из светлого дерева: стены, дверные и оконные коробки, пол, стеллажи и даже бо́льшая часть мебели. Я с изумлением обнаружила огромный открытый камин прямо напротив входа. Перед камином пестрый плетеный коврик, вокруг него вылинявший диван и два кресла, а также лежанка для Реджи.

В уголке сбоку от камина стояла шикарная старомодная кровать с высоким изголовьем, украшенным резьбой, на прикроватном столике – стопка книг и винтажная лампа.

Имелась еще одна дверь – вероятно, в ванную. В нише сбоку от входа располагалась крохотная кухонька с обеденным столом и двумя стульями, отгороженная от остального помещения широким комодом. На нем стояло фото в рамке – Джек с двумя маленькими девочками на руках.

Однако от чего я не могла отвести взгляд, так это от стен. Над кроватью и над камином висели великолепные пейзажи в рамках, уже знакомые мне по Инстаграму Джека. А большая стена справа от меня вся была заполнена старыми почтовыми открытками. Я разинула рот от изумления и во все глаза уставилась на них. Едва сообразила, что надо сперва скинуть кроссовки, заляпанные грязью.

Я благоговейно протянула руку к стене и коснулась одной из сотен пожелтевших открыток, собранных со всего света. Франция, карусельные лошадки бегут по кругу, закрепленные на разноцветных штангах. Ниже – старомодный канатный трамвай в Сан-Франциско. Еще одна открытка, с надписью вычурными буквами «Вайкики»[10], изображала живописный пляж. Я удивленно пробежалась глазами по всей коллекции. Среди старых открыток попадались новые, однозначно выделявшиеся яркой расцветкой. Я подошла к стене настолько близко, что пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть общую картину.

– Откуда у тебя столько? – вырвалось у меня.

Джек тоже снял грязную обувь, присоединился ко мне и любовно окинул взглядом выставку сокровищ.

– В свое время начал коллекционировать. – Джек повел плечами, и щеки подернулись легким румянцем. Он смущенно почесал в затылке. – Я и сам охотно отправляю открытки. Наверное, единственный, кто сегодня так поступает. – Он тихо засмеялся. – Когда бываю где-нибудь, посылаю весточки друзьям и семье. Они знают про мое увлечение, и потому я тоже получаю открытки со всего мира. Но самые красивые… – Он запнулся и погладил винтажную карточку, над которой как раз застыла моя рука. Наши пальцы соприкоснулись, и приятная дрожь пробежала по телу. – Самые красивые – это случайные находки, сокровища, которые я отловил на блошиных рынках, гаражных распродажах и в антикварных магазинах. Настоящие ворота в прошлое.

Джек снял со стены открытку с каруселью, перевернул ее и отдал мне. Выцветшие рукописные строки едва читались, однако я разобрала, что их писал солдат своей любимой девушке. Он служил в Европе и ужасно по ней скучал. У меня сжалось сердце.

– Просто маленькое чудо – спустя столько лет взглянуть на жизнь людей! – вздохнула я.

– Да. – Глаза Джека загорелись. – Вроде бы чужие для нас люди, однако они когда-то жили, любили, страдали. А теперь крошечный фрагмент их жизни стал частью моего дома. Как мост между их временем и нашим.

– Прекрасная мысль!

Я вернула Джеку открытку и с улыбкой посмотрела на него. Он удержал взгляд, и мое сердце встрепенулось.

– Ты вся дрожишь! – вдруг спохватился Джек и повесил открытку на место. – Идем, я дам тебе сухую одежду.

В ванной комнате я напялила на себя пуловер с капюшоном, спортивные штаны и вязаные носки. Когда вернулась обратно, в камине горел огонь, а на журнальном столике стояли две дымящиеся чашки.

Джек сидел на ковре и смотрел на пламя. Услышав мои шаги, он обернулся. Я с ухмылкой крутанулась вокруг своей оси.

– Тада-ам! Будто на меня пошито!

Он засмеялся. Как раз наоборот. Штанины пришлось многократно подвернуть, а в пуловере я буквально утонула. Однако обе вещи были теплыми и уютными. Самое то сейчас для меня. Джек, похоже, всегда знает, что делать.

Я промокнула волосы носовым платком, и они завились еще круче, как всегда во время дождя. Откинув локон с лица, уселась рядом с Джеком. Меня мгновенно окутало тепло камина; такого чувства защищенности я никогда не испытывала. Лишь теперь я в полной мере осознала близкое присутствие Джека, и стало даже жарко. Хотелось придвинуться поближе, хотелось ощутить его кожу под своими ладонями.

Он тоже избавился от мокрой одежды и теперь сидел в футболке и спортивных штанах, но босиком.

– Как ты себя чувствуешь? Согрелась? Еще что-нибудь нужно? – Он протянул чай.

– Если мне станет жарко, придется снова все снять, – игриво призналась я.

Рука с чашкой замерла в воздухе. Глаза Джека чуть расширились; он скользнул взглядом по моим выпуклостям, едва различимым под просторной хламидой. Между нами возникло напряжение – да так, что воздух заискрился. Казалось, этот миг длился вечность. Ни один из нас не желал прерывать зрительный контакт. В очередной раз глаза цвета моря затягивали меня на свою орбиту. В отблесках пламени аквамарин казался теплее и напоминал поверхность воды в тихий летний день.

– Бл… блин! – внезапно вскрикнул Джек. Оказалось, он пролил чай себе на палец. Я совсем забыла про чашку в его руке, и лишь теперь поспешно перехватила ее.

Джек с перекошенным от боли лицом сунул большой палец в рот. Жест мгновенно вызвал горячую волну между моих бедер. Я закашлялась и уставилась в чай.

– Думала, ты никогда не ругаешься…

– Ничего подобного я не говорил! – клятвенно подмигнул мне Джек. – Разве что в тот вечер в пабе. Я подметил, что как раз ты не прочь выразиться.

– Туше́! – Опять недооценила золотого мальчика!

Он вытер ладонь о штаны и взял со стола свою чашку. Затем сокрушенно улыбнулся, как бы признавая поражение, поднял ее и легонько стукнулся с моей.

– Мы опять пьем за наши корни? – спросила я.

Джек наморщил лоб, однако почти сразу просиял.

– Нет. Полагаю, сегодня мы пьем за новое начало.

Я ошарашенно взглянула на него. Словно прочел мои мысли! Словно угадал, что я совершила сегодня вечером. Какую огромную преграду преодолела. Ведь я на самом деле решилась начать все сначала!

– За новое начало! – повторила я с улыбкой и тоже стукнулась с Джеком чашкой. Однако непременно захотелось выяснить, что он подразумевает под началом. – Ты имеешь в виду тот факт, что я все еще в Сент-Эндрюсе, хотя не собиралась застревать здесь надолго?

Он кивнул.

– Сью мне рассказала, что ты решила и дальше работать в клинике. – Он хмыкнул. – Причем она была вне себя от радости.

– И я тоже! Сперва совершенно не думала, что так сложится, но потом Сент-Эндрюс незаметно… покорил мое сердце. Начало вышло скомканным, а теперь мне кажется, будто всю жизнь здесь прожила.

– Начало вышло скомканным? – Джек едва не поперхнулся чаем. – Хорошо сказано.

Мои щеки запылали. Ну зачем он вспомнил шутку про лесоруба? Я пнула Джека в бок. Он рассмеялся.

– Ладно, проехали. Я тебя простил. В конце концов, и сам сперва был с тобой не очень-то любезен.

Я отхлебнула из чашки и пожала плечами.

– А еще можно приплести в свое оправдание, что ты спас меня во время шторма.

Брови Джека резко поползли вверх.

– Ага! Ты созналась, что это было спасение!

Я надула губы.

– Если не считать, что я не хотела быть спасенной, то да, спасение.

– Не зря тренирую скаутов. Так и знал – однажды это окажется полезным. – В глазах Джека блеснула озорная искорка. – Получается, ты часто выходишь погулять в грозу, просто чтобы посмотреть на шторм?

Я поставила чашку на стол и уселась поудобнее.

– Шторм – это прекрасно! Могущество