Отец делает несколько шагов вперед и набрасывается на маму. Хватает за воротник пальто и притягивает к себе.

– Не смей меня оскорблять в моем собственном доме, – рычит он. Негромко и потому еще более угрожающе. Я знаю, что последует дальше. Я переживала это много раз.

– Ублюдок, – цедит мама сквозь зубы и брезгливо отворачивается. Затем шепчет мне: – Беги, Марли!

Отец заносит кулак.

– Нет! – кричу я и, несмотря на боль в плече, хочу подпрыгнуть, оторвать его от мамы. Однако спотыкаюсь и снова падаю.

На миг в глазах темнеет, но я справляюсь. Мама важнее боли. Мама для меня – всё. Я подползаю к отцу, пытаюсь схватить за ногу, чтобы отвлечь. Он с силой ударяет маму по лицу; она вскрикивает и пятится назад.

К глазам подступают слезы. Я отчаянно стараюсь не потерять сознание, не сдаться на волю успокаивающей тьмы. Отец еще раз бьет маму по лицу. Звук удара ужасен; мне и в худших кошмарах такое не приснилось бы.

– Ублюдок, ублюдок, – снова всхлипывает мама и оседает на пол.

Отец вроде бы угомонился. Я подползаю к маме так быстро, как могу. Прижимаюсь к ней. По маминым щекам беззвучно катятся слезы. Один глаз заплыл, нижняя губа рассечена. Я кладу голову маме на грудь, и она прикрывает меня руками.

Отец смотрит на нас пустым взглядом – словно видит двух совершенно незнакомых людей или сцену из фильма. Затем шаркающей походкой удаляется из комнаты.

Лишь после его ухода я разражаюсь слезами. Мама укачивает меня, как делала раньше, когда я была совсем маленькой.

– Все будет хорошо, – шепчет она. – Мы вырвемся отсюда.

Я зарыдала так громко, что проснулась. Потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться. Я в своей комнате, в Сент-Эндрюсе. Я в безопасности.

В ужасе ощупала лицо. Оно было в слезах. Принялась тереть глаза, уже понимая, что этой ночью о сне придется позабыть.

Он вернулся. И как всегда, я должна не позволить себе сломаться.

21. Марли

Последующие дни запомнились мне как черно-белый фильм. Цвета и звуки казались приглушенными, зато воспринимались острее. Я походила на лунатика. От меня осталась лишь пустая оболочка, которая выполняла повседневные обязанности. Аппетит пропал – я почти ничего не ела. И почти не спала. Даже дыхание давалось с трудом. Мне стоило немалых усилий вести себя так, будто все нормально. Будто моя жизнь не пошла прахом. Как уже не раз случалось.

Очень хотелось позвонить бабушке с дедушкой. Услышать их голоса, убедиться, что у них все хорошо. Однако я не могла прикоснуться к телефону, хотя и носила его с собой на случай непредвиденных обстоятельств; он прятался в кармане подобно ядовитой змее. Всякий раз, когда телефон вибрировал, я вздрагивала. И всякий раз это был все тот же ужасный номер.

Он звонил непрестанно.

Начинал уже с утра, во время завтрака. Звонил и до обеда, и после – исключительно в те моменты, когда мне удавалось прогнать страх и сосредоточиться на работе. Звонил даже поздно вечером – я включала беззвучный режим и в полусне видела, как вспыхивает экран. Кошмарный сон, который не прекращался. Однако я не могла заставить себя отправить номер в черный список. Он до сих пор имел надо мной слишком много власти. А может, я таким образом хотела себя наказать?

Трудно было поверить, что моя жизнь очень быстро вновь изменится. Ведь совсем недавно была на седьмом небе от счастья, строила планы, не сдерживала эмоций и радовалась свиданию с Джеком. Теперь в голове не умолкал неприятный голос, словно насмехаясь – подумать только, на целый миг возомнила себя в безопасности! Забыла, кто она и откуда! Забыла, что для таких, как я, хеппи-энд невозможен. Трудно поверить, но в один миг все перевернулось с ног на голову – хотя подобное случалось со мной много раз. И не важно, насколько отчаянно я старалась оставить прошлое позади – оно снова меня настигло. Он опять нашел способ вторгнуться в мою жизнь.

Как зомби, я ползла на работу и вечером возвращалась в коттедж, мечтая лишь о том, чтобы каждый новый день прошел хотя бы относительно благополучно. Несмотря на мои усилия скрыть свое состояние, Фиона, похоже, заметила произошедшие перемены, однако в клинике было так много работы, что мы не успевали поговорить. Коллега поглядывала на меня озабоченно, а я всякий раз прятала глаза. Фиона обедала с Элли – у той выдалась свободная неделя. Мне это было только на руку; я отклоняла предложения присоединиться к ним.

Через два дня я уже чувствовала себя совершенно разбитой и обессиленной и всерьез подумывала отправить номер отца в черный список. Или сменить свой. Однако невозможно бегать от него всю жизнь! Что, если он вычислит, где я нахожусь? Что, если приедет сюда и будет еще хуже? Я знала, насколько упрямым он может быть. Особенно когда выпьет. Бабушка с дедушкой давно прекратили с ним все контакты, однако же он их сын. Разумеется, ему известно, где живут старики. Вдруг он к ним заявится? У бабушки слабое сердце; перенесет ли она снова психологический террор?

Утром в четверг я лежала в постели и пялилась в потолок. Будильник давно прозвенел, но я не могла заставить себя встать. Не могла посмотреть в телефон и увидеть бесчисленные пропущенные вызовы. Однако на экране высветилось лишь напоминание – забрать из сервиса дедушкину машину. И следом веселенький эмодзи, который я поставила, наверное, тысячу лет назад. Сейчас казалось, что рожица в колпаке надо мной насмехается.

Надо признать, что мне пойдет на пользу опять вернуть немного контроля над своей жизнью. Должно же получение машины из ремонта хоть чуть-чуть этому поспособствовать? Сама мысль придала мне достаточно сил, чтобы выбраться из постели.

День прошел так же, как и предыдущие. Я механически выполняла работу, витая душой где-то в другом месте, и не могла дождаться, когда покину клинику. Телефон вибрировал снова и снова; уже хотелось швырнуть его в стену.

В пять часов вечера я с превеликим облегчением попрощалась с Фионой и Сью и пешком двинулась в направлении мастерской. Адрес мне дала Дженет. Как и все в этом городе, «Гараж Дональда» находился совсем близко.

Дональд стоял у входа с клиентом и помахал мне рукой уже издалека. Пока он заканчивал разговор, я огляделась. В мастерской пахло моторным маслом, смазкой, бензином и сложенными в углу резиновыми покрышками. Очень скоро я обнаружила среди других машин свою. К моему изумлению, здесь ее даже помыли, и старая тачка заблестела.

– Марли, рад снова видеть тебя! – Я повернулась на голос Дональда. Он шел ко мне, улыбаясь. – Как я понял, ты уже нашла свою красавицу.