Развалившийся на траве Сандал недовольно рыкнул. Ему не нравилось, что приходится лежать без дела, пока все остальные чем-то заняты. К тому же, в этот раз его лишили даже функций разведчика, что заметно раздражало дракона.

Впрочем, возможность показать себя, у спутника ещё будет. Сейчас самым важным была успешная реализация первой части плана. Если выяснится, что Эшмун решил лично присутствовать на поле боя, то всё может пойти не настолько гладко, как хотелось бы. Весь расчёт был на осторожность и опасливость финикийца — не должен он был остаться здесь лично. Скорее уж обучил кого-то из франков.

Сигнал к началу атаки я подал только спустя час — после того, как услышал радостный голос Мьёльнира, сообщающего, что он закончил с обелисками. В базовой схеме их работы, спутник разобрался ещё минут сорок назад. Благополучно воспользовавшись моими воспоминаниями о природе таких артефактов и принципах их действия. На мой взгляд всё вышло настолько быстро, потому как они состояли из камня. Будь обелиски металлическими, возиться ему пришлось бы намного дольше.

Хотя, способность Мьёльнира интуитивно работать с артефактами любых типов меня по-прежнему поражала. Там, где мне понадобилось бы детально разбирать плетения, изучать символы и копаться во внутренностях, он просто тянулся к той сути, которую видел внутри артефакторного комплекса и интуитивно изменял её. Справившись с настолько сложными объектами, как финикийский обелиски.

Связываться через дарфоны было опасно, потому перед тем, как остальные двинулись на свои места, Мьёльнир создал три простеньких артефакта. Плоские камешки, каждый из которых сейчас полыхнул зелёным, дав отмашку.

За происходящим я наблюдал при помощи висящей в воздухе каменной пыли — она так и осталась в окрестностях Версаля, неожиданно позволив обозревать мне происходящее со всех сторон. Давая объёмную картинку, а не взгляд из одной точки.

Секунд десять ничего не происходило. Потом воздух над Версалем прорезала волна марева и проявилась фигура Оболенского, окутанного светло-зелёными всполохами и восседающего на призрачном жеребце. Следом пространство завибрировало от мощного голоса, что прокатился по всей округе.

— Князь Оболенский, командир Первого Кавалергардского, лейб-гвардии Его Императорского Величества полка, желает вызвать вашего главного поганца на дуэль!

Громогласно кашлянув, поправился.

— Короля вашего то есть. Главу рода Буа или Блуа, как их там правильно? Пусть выходит, да отведает стали кавалергардской, грязный лиходей!

Ответом ему, естественно была тишина. Да мерцание щитов, которые сейчас спешно накачивали силой. В голове же сразу послышался тонкий голос Мьёльнира.

— Шевелятсс-с-ся!

Вибрацию обелисков я тоже почувствовал — благодаря живому камню, мой разум ощущал их поведение. Кто бы не управлял этой системой, сейчас он приводил её в с состояние готовности.

Конь под Ратибором загарцевал, а я потянулся к компоненту «искры», который достался мне от Аида. Плетения, что использовались покровителями миров посмертия были мне неизвестны. Но вот с чистой силой я управляться вполне мог. Она же, в свою очередь, была предназначена как раз для работы с душами.

Жаль рядом нет Прохора — сейчас всё прошло бы куда более просто. Знал бы заранее — взял его с собой, а не отправлял в Уральск.

— Ну так что? Дождусь я от вас ответа или нет? Эй! Пожиратели болотных гадов, вы меня слышите? Или труса празднуете за крепкими стенами?

Князь продолжал кричать. Я же почувствовал выплеск силы, который прошёл где-то вдалеке. В противоположной стороне от той, откуда явился Оболенский. В дело вступил Гифер, который сейчас имитировал подготовку к использованию мощной техники. Барьер специально был ослаблен так, чтобы защитники Версаля смогли уловить возмущение энергетического фона.

Кто именно использует силу, они рассмотреть не могли. Но должны были отчётливо наблюдать искажения, характерные для концентрации большого объёма мощи.

Кавалергард снова закричал, обрушивая новый вал оскорблений на короля франков и заставляя глухо рычать Сандала, который мечтал оказаться на его месте. Но я уже не вслушивался в слова. Вместо этого внимательно наблюдал за обелисками, одновременно отслеживая состояние заражённых смертных. Если пропустить нужный момент, то нам не поможет даже появление Вакха с его усиливающей амброзией и когортой боевых сатиров.

Всплывшее из глубин памяти воспоминание заставило усмехнуться, а в следующий момент финикийские артефакты полыхнули, готовясь отдать силу.

— Мьёльн, поехали!

Спутник и так уже понял — я ещё не договорил, а он вцепился своей силой во всем обелиски разом. Проникая в их структуру, перехватывая контроль, видоизменяя и в итоге подминая под себя.

Через какие-то секунды под землёй около Версаля возникла настоящая энергетическая паутина — сотни артефактов связанных сверкающими и подрагивающими нитями силы.

Ещё момент и к ней протянулся ещё один канал связи — от Мьёльнира. Поддерживать такую структуру опосредованно, при помощи каменной пыли и замаскированного воздействия, было невозможно. Но это уже не имело критического значения. Теперь важно было иное.

«Искра» Аида была частью моей божественной сути, но до сих пор ощущалась, как нечто инородное и чужое. Вот и сейчас, когда через каркас хлынул поток тёмно-серой, а местами вовсе чёрной мощи, по телу пробежала крупная дрожь. Внутри же всё вибрировало от натуги — мои энергетические каналы не были приспособлены к использованию такого объёма силы, предназначенной для работы с душами.

Мьёльнир, через которого бурная река мощи потекла дальше, не удержался от жалобного стона. И я его прекрасно понимал — ощущения были далеко не самыми приятными. Но иного выбора сейчас не было.

Энергетическая сеть между обелисками, почти моментально окрасилась в тёмные тона. Там и так была масса энергии мёртвых душ, а теперь к ней добавилась ещё и божественная сила Аида. Хотя, это сильно упростило управление — «искра» эллинского бога изначально была ориентирована на работу с человеческими душами. Совсем в ином контексте, но тем не менее.

Управляющий контур созданной сети, мы с Мьёльниром держали вместе. И даже нас двоих, едва хватало для полного контроля. Слишком уж много энергии закачали в обелиски. Настолько, что она так и порывалась вырваться из под управления и расплескаться в разные стороны.

Земля под ногами ощутимо дрожала, а в сформировавшуюся систему упорно пытался пробиться посторонний. Скорее всего тот самый франк, которому Эшмун оставил ключ от созданной сети обелисков. Могу поспорить, смертный сейчас здорово удивлялся тому, что артефакты активировались, но при этом их сила ему полностью недоступна.

Всё. Пора. Я выдохнул. Сцепил зубы так, что заныли мышцы челюсти. И ударил.

Это было похоже на извержение вулкана. Большая часть мощи была преобразована при помощи «искры» Аида. Но какой-то её объём остался в прежнем виде. И его с лихвой хватило, чтобы ударить в физическом плане — всё обозримое пространство закрыли облака взлетевшей вверх земли, а по воздуху закружились вырванные с корнем и переломанные деревья.

Но основная цель была иной — во все стороны от Версаля устремились мощные волны энергии. Накрывающие смертных, обрушивающиеся на их души и буквально вырывающие те из тел.

Я не просто убивал их. Возможно это и было бы самым простым выходом, но сейчас у меня была прорва силы, Мьёльнир и знания океанского бога иного мира. Если Юпитер никогда не делился познаниями по поводу создания стабильных участков свёрнутого пространства, то вот отец Найхвы не пожалел раскрыть эти знания возможному спасителю своей дочери. Либо просто не посчитал их ценными.

В любом случае, сейчас я знал, что и как требуется делать. Потому, вереницы вырванных душ устремлялись вовсе не к хранилищам, что были созданы Сопряжением. Их притягивало к спешно формируемой точке свёрнутого пространства, которая находилась где-то рядом с окраиной Парижа.

Мощь Аида не шла ни в какое сравнение с теми техниками, что использовал Эшму. Финикиец не был богом смерти — плетения являлись заимствованными. А если учесть, что работа велась не с душами напрямую, а с силой, которую те давали при своём разрушении, скорее всего он вовсе использовал разработки смертных. Да, в разлившемся вокруг море энергии был не такой высокий процент божественной мощи. Она не ликвидировала чужие техники и не сжигала их. Зато благополучно разъединяла с душами смертных, оставляя после себя лишь пустые мёртвые оболочки с бесполезными энергетическими схемами внутри.

Последние попытались активировать как раз в тот момент, когда