Однодневный визит сенатора к нам был расписан поминутно. Поэтому пресс-атташе посольства, относившийся ко мне хорошо, потому что его дочь Таня какое-то время подвизалась в редакции журнала, как в центре концентрации информации, интересной для иностранной прессы, организовал мне интервью с ним по дороге в аэропорт и сам выступил в роли переводчика. Так я оказалась в роскошном автомобиле сенатора Кренстона рядом с великолепно выглядевшим – лет на сорок с небольшим семидесятилетним прославленным пожизненным сенатором.

Я спрашивала его о том, что, раз он считается провидцем, какие у него мысли на счёт нашей страны.

– О, я не провидец и не дипломат. Но одно ясно – ни при каких обстоятельствах Казахстан не станет развязывать войну сам. И надо убрать с его территории оружие, которое могут продать из корысти, а то и за деньги и в трудные времена открыть доступ к нему тайно от правительства. И тогда будет с вашей территории запущена ракета, население пострадает нежданно и несправедливо. Я один понимаю также, что при том, что оружия массового уничтожения конкретно на вашей территории не будет, союз военный с Россией убережёт страну от посягательств на неё. Ведь там ядерное оружие останется. А самой Росси не резон на вас нападать – у неё и так много территорий, почти незаселённых.

Я спросила, трудно ли ему было противостоять всем, когда он один проголосовал за ненападение на Вьетнам.

– На меня ополчились, меня пытались сломать, мне мешали пропагандировать мои взгляды, хоть тогда не только я, но и всё население было против бессмысленной бойни на другом конце мира. Зато за это я получил неуязвимость на весь остаток жизни – потому что оказался прав.

– А в чём ещё вы оказались с тех пор правым.

– Нам не надо бомбить кого-либо с благими целями.

– Потому что от рук даже диктаторов гибнет меньше людей, чем в пусть и самом справедливом конфликте. Ведь убийства не могут быть угодны Богу ни по какой причине.

Мы подъезжали к аэропорту. Сенатор вдруг очень пронзительно посмотрел на меня.

– Ирина, я хочу сказать, что вы умеете помочь человеку сформировать мысль, вы можете вдохновлять политиков. Я предлагаю вам сейчас улететь со мной в Москву – где будет моя следующая встреча. А потом в Вашингтон. Я имею право ввозить в страну несколько человек в год и обеспечивать их грин-картой. Вы – не оппозиционер, а просто умница. И я предлагаю вам кроме гражданства ещё и работу в русском отделе парламента. Вы замужем? Позже можете вызвать супруга.

Я была не замужем. Мама умерла. Но в квартире, ключи от которой были только у меня, оставался кот Чуча. И я на минуту подумала, как он меня сперва ждёт, потом мечется по комнатам, а потом от голода выкидывается в окно с девятого этажа. И отказалась. О чём и сказала пресс-атташе по-русски.

– Я не буду переводить про кота, – строго сказал он. – Вы станете анекдотом из-за того, что отказались от таких перспектив из-за какого-то кота!

Мы тепло простились с сенатором у въезда на лётное поле. И я поехала записывать и сдавать интервью. А на душе у меня скребли кошки. Потому что я была так одинока, так бедна, так раздавлена событиями моего тридцать третьего года от рождения. И всё же я не смогла бы жить, зная, что любимый кот должен сдохнуть ради моего благополучия.

Кафе всё наполнялось народом. И я поспешила домой – уже стемнело. На горбатых улочках включились красивые фонари под старину. И я вошла в дом, не ожидая подвоха. Но не успела я включить свет, как на меня накинулся с кулаками Карен. Он ударил меня в грудь очень больно, я ударилась о шкаф в прихожей.

– Что, получила? Зуб за зуб, стерва. Я убил твоего мужа там, на дороге. И вчера пришёл тебя поиметь. Но у тебя тут другой кувыркался. А сегодня моя очередь.

И он рванул у меня сарафан на груди.

Я завопила так, что, наверное, слышно было не только по соседству.

Через минуту в дверь уже ворвался Олег и стал отдирать от меня вцепившегося в трусы Карена.

Я сорвала голос от такого крика, но продолжала хрипеть.

Карен и Олег катались по полу в не очень вразумительной драке – чувствовалось, что у них мало опыта в этом деле.

Олег наступил коленом на грудь Карена, а тот колотил его по груди свободной рукой. Я убежала в ванную во дворе, схватила банный халат, надела поверх разорванного платья и выскочила на улицу, совершенно нелогично побежав звонить к соседям, а не от себя или с мобильного.

Но оказалось, что это к лучшему. Военный пенсионер, который жил с женой и внуком через дом от меня – ведь только там в предыдущие дни горел свет, поэтому туда я стучалась, услышав, что я говорю по телефону, схватил именной пистолет и помчался ко мне домой. Там, сообщив обо всем полиции, я кинулась назад. К тому времени Павел Георгиевич (он сам мне представился, едва я переступила порог), забежав, поставил к стенке обоих драчунов, хоть Олег и повторял вновь и вновь, что «козёл накинулся на Ирину, я ждал её возвращения, чтобы извиниться»… Карен молчал и всем лицом играл раскаяние – очень неубедительно. Поэтому я подтвердила, что Олег и правда меня спас от изнасилования. И сказала, что когда Карен накинулся на меня с кулаками, то орал, что это он убил моего мужа.

– Хорошо, теперь вы свидетель по другому делу, – обнадёжил меня бывший военный. Олег опустил руки и зло отошёл от Карена, в душе борясь с желанием врезать ему ещё раз.

– Мне он тоже говорил, мол, отвали, а то убью, щенка, как отца.

Через две минуты, во время которых я с места не двигалась, не решаясь переодеваться, чтобы разорванной платье послужило уликой, приехала полиция. Всё тот же участковый и второй офицер постарше.

Мы по порядку рассказали все обстоятельства. Я сняла халат, придерживая линию разрыва на летнем платье.

– Да оговаривают они меня. Мы с этой сучкой всегда сексом занимались, а тут она молодого завела, вот и решили меня в тюрьму отправить.

Я от возмущения задохнулась.

– Разберёмся, – уже усомнившись в правоте моей и Олега, сказал старший офицер. Он так и не представился. А участковый инспектор нам поверил – ещё бы – он был в курсе предыдущих событий. Он попросил его выйти и стал ему за дверью рассказывать об интриге против Карена, заверченной нами троими, в результате чего и был сбит Макар машиной Карена.

Вернувшись, полицейские надели наручники на Карена. А нам обоим велели завтра прийти в отделение для дачи показаний.

Мы с Олегом отправились на кухню. От избытка адреналина в сон никого не тянуло.

– Извините меня за то, что я нагрубил днём, – промямлил Олег. Чувствовалось, что раскаяние его не мучило. Но он решил наладить отношения с работодателем.

– Ты видишь, что, если б ты не нагрубил мне днём, Карен успел бы нагрубить гораздо больше. – Я улыбнулась примирительно и крякнула от боли – губу он мне разбил. И теперь на теле будет полно синяков.

– В фильмах полицейские должны бы были отвезти вас в больницу, чтобы врачи сняли побои.