litbaza книги онлайнДетективыПерсональный миф. Психология в действии - Вера Авалиани

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 66
Перейти на страницу:

Помню, как в тот же день я сидела на берегу горного озерка размером со стадион рядом с двумя симпатичными высоченными парнями, слушала «Пинк Флойд» и ошарашенно думала о том, как же мне теперь жить, когда до смерти осталось так мало? Может, пойти сейчас в корпус с одним из них и лишиться девственности, благо каждый из них слегка в меня влюблён. Тем более что никто и не знал, что я берегла свою плеву зачем-то и для кого-то.

Выбор был трудный – высокий, романтичный блондин Олег с мягкими глазами, губами и волнистыми кудрями, который, вообще-то, уже пару лет просил руки моей подруги, или Сакен – атлетического вида парень с раскосыми жёлтыми, как у тигра, глазами, художник от Бога, да и сам похожий на циркача с картины Пикассо «Девочка на шаре». Он рисовал меня постоянно вместо того, чтобы писать материалы. И вот оба, не подозревая о моих мыслях, воспользовались вечером у озера, в которое были воткнуты бриллиантовые иголки звёзд и брошка полумесяца, чтобы шептать мне в ухо слова, от которых по телу, даже несмотря на мысли о раке, разливалась нега.

И тут я начала вместо ответа смеяться, а потом разрыдалась, повергнув их в шок. Я ведь всегда ироничная и спокойная на работе, тут не выдержала. Жизнь соблазняла меня их голосами продолжать жить, любить, искать. А в сердце у меня был только ужас и лихорадочное желание сделать что-то, чтобы успеть почувствовать, узнать.

Я, конечно, сказала им про диагноз – чтобы они поняли, что не надо меня клеить: несерьёзные отношения со мной невозможны. А серьёзные – им ни к чему.

Конечно, они меня опровергали, утешали и гладили по плечам, пока я не замочила обе куртки и всем не стало холодно. Таким был первый вечер моей новой жизни – существования без будущего. И в этом состоянии умирания я жила больше трёх лет.

Пока Дато, как я узнала уже после развода, клятвенно не пообещал своей матери, что разведётся со мной, если она поможет меня вылечить. Наверное, тогда он думал и надеялся, что эта ложь спасёт меня. И пусть я буду жить без него, но буду жить.

Тогда у него и мысли не было, что его мамаша даже познакомиться со мной не захочет. А уж тем более принять. Жёсткая она была женщина и громогласная при маленьком росте и очень круглой комплекции. Она даже злой не казалась, но такой беспардонной и зашоренной в своих националистических идеалах. Но мне ли не понять Датошку – с мамами бороться – себя ранить рикошетом.

Что и говорить – моя мать партийным лидером не была, но зато была внештатным прокурором по жизни.

Но слово своё меня обследовать партийная функционерша сдержать сумела, и именно эта бессердечная Тамара Серапионовна мне и помогла избавиться от ужаса перед раком.

Устроила – так ни разу со мной и не повстречавшись лично, меня к лучшим специалистам социалистических стран в этой области. Они и определили, что у меня вовсе не рак, как выдумала маститая профессорша (впоследствии выяснилось, что эта врач собирала материал для докторской и хотела отрезать побольше грудей), а небольшая фиброма. Она рассосалась впоследствии сама – не то от лекарств, не то от бурного секса, не то от душевного спокойствия в браке.

Но настал оговорённый свекровью срок – и… я оказалась беременной и без мужа. Причём развела нас лопнувшая на куски страна, а не получившая в этот период инсульт Тамара, и то, что я потеряла ребёнка.

Тогда как раз начались события в Грузии, когда Гамсахурдия рвался к власти. И Дато поехал к своим видным родителям, чтобы защитить их в случае чего. Связи с Тбилиси не было, да и обнаружила я, что беременна, когда уже было почти три месяца. Из-за того, что на работе я ввязалась в судебный процесс по газетным делам, мама болела, продуктов в магазинах не стало вообще, я, которая никогда не высчитывала критические дни, даже не заметила, что давно не было внятных месячных. Что-то слегка кровило разок, а может, два – я не помнила, если честно.

И вот, когда Дато не было дома уже более чем два месяца, я сообщила ему, что беременна. И по его затянувшейся паузе поняла, что он не верит, что ребёнок от него.

Обида захлестнула меня. Я поняла, что он подумал, что я… Или он хочет сдержать обещание, данное матери, и остаться с ними в трудные времена… Или…

Я плакала на больничной койке всю ночь. Потом пробралась к телефону во врачебном кабинете и поговорила с мамой. Оказалось, что к ней очень давно – пару недель никто из моих подруг не приезжал, дома всё в пыли, еды нет.

И я плюнула на угрозу выкидыша и помчалась убирать квартиру, мыть маму в ванной, погружая её туда и вынимая, кряхтя. Кровь пошла из матки снова. Поэтому вернулась в больницу, где мне вкололи чужой укол – при пониженном давлении – магнезию. И я упала в коридоре на живот от слабости. Меня отнесли в постель. И утром я проснулась в луже крови, я просто присохла к простыне всем телом. И мне казалось, что ребёнок не сможет родиться нормальным при таких проблемах со всех сторон.

На следующую трагическую ночь мне приснился сон. Я иду по рельсам впереди поезда, перехожу на другой, свободный путь. Но по опасной линии я шла девушкой, а на тот путь перешла… парнем!

Я лежала на клочковатом казенном матрасе в панике, в поту. Абсолютно беспомощная. Мама на костылях и из дома не выходила и приезжать ко мне не могла. Мне привозили передачки с продуктами то сестрица Валя, то сослуживцы – мужчины.

Обо мне уже судачил весь роддом, ведь я была известной журналисткой. И я поняла, что мне предстоит стать матерью-одиночкой. В конце концов, Дато так много сделал для меня. О нашей любви ходили легенды. Моей подруге Ольге в Ленинграде рассказал один грузин, что их князь женился на девушке с раком груди…

И я доковыляла до телеграфа и дала телеграмму Тамаре Серапионовне, что хочу получить развод. Реакция последовала мгновенная. Свидетельство мне доставили на следующий день прямо в больницу – я не хотела волновать маму и попросила прислать документ туда.

У меня случился выкидыш. Потом меня чистили, внесли инфекцию. Я похудела, стала ещё красивее, потому что у меня грудь стала большой при талии пятьдесят сантиметров. Время было страшное, но интересное – 1990 год.

К тому моменту – в конце предыдущего года я получила новую квартиру в более престижном районе, чем мой бывший. Маме не нравилось на верхотуре. Дом был только что достроен. В стране царила разруха, достать какие-нибудь стройматериалы было нереально. Грузчики отказались тащить мебель пешком на девятый этаж. И я созвала всех друзей из всех редакций, где работала. Парни превзошли себя. Мы ели разморозившийся холодец, отмечая новоселье, прямо на полу рассевшись на газеты. И это было последнее веселье перед смертью мамы.

Мама умерла в октябре, десятого.

Было очень тепло в тот год. Её долго отказывались везти в больницу, хотя у неё были боли сильнейшие. Но, как оказалось, козёл – тогдашний министр здравоохранения издал приказ – не увозить людей старше шестидесяти в реанимацию, а маме было шестьдесят семь.

И кардиограмма её инфаркт не показывала.

Новый дом ещё не телефонизировали. И тот самый еврей – автор из числа кагэбэшников звонил в скорую раз за разом из своей машины. Я подняла все свои связи в министерстве. И, наконец, замминистра дала команду маму увезти в реанимацию. Её отвезли в больницу скорой помощи – упрямые врачи отказывались диагностировать инфаркт. А ведь потом патологоанатом позвонила мне и сказала, что я могу подать на них в суд: сердце мамы в клочья разнесло, в ошмётки. И эта боль была адской.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 66
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?