class="p1">— Безусловно, — чуть склоняю голову. — Буду только рад.

— Мам, — аккуратно прерывает нас Лиза, — можно я Настю с собой заберу? Я вижу своих подруг, а Насти в Новгороде несколько лет не было, я бы хотела ее с ними познакомить.

Настя смотрит на меня, и я тихонько киваю. Как бы то ни было, тут мы не совсем на дружеской территории, и небольшая опаска все же нужна. Но сестра это понимает, да и большая она уже девочка.

— Если хотите, то конечно. — улыбается Елецкая, и Лиза с Настей быстро упархивают к стайке милых молодых барышень.

Перевожу взгляд на Лиса.

«Я помню, и аккуратно слежу.»

Незаметно киваю.

— А мы, пожалуй, — говорит Елецкая, — начнем с вон того, не очень молодого, но интересного господина.

Никита подает знак, и двое носильщиков приподнимают кресло княгини. Третий пристраивается позади.

— Кириллы! Мстислав! Как я рад вас встретить! — раздается знакомый мужской голос со спины. — Я переживал, что не скоро вас отыщу!

Глава 24

Оборачиваюсь.

— А, профессор! Вы успели, смотрю. — к нам подходят недавно спасенные.

— Да, Кирилл, — серьезно говорит профессор. — Простите мне мою бестактность, — слегка кланяется, — но я не простил бы себе, если бы я Вас упустил.

— Пустое, Дмитрий Николаевич, кажется? — чуть улыбаюсь. Профессор чуть кивает.

Елецкая с интересом смотрит на нас.

— Кирилл, представишь? — обращается ко мне.

— Извините, Мария Львовна. — оборачиваюсь. — Анучин, Дмитрий Николаевич, этнограф, географ. С племянницей. Недавно вернулся из императорской экспедиции.

— Профессор Новгородской Академии, коллежский советник*, — Анучин кланяется.

— Его племянница, Ольга. Но, к сожалению, ничего больше про Вас не знаю, — обращаюсь к девушке.

— Ольга Анучина, — тихо говорит девушка. — Сопровождала дядюшку в экспедиции.

— Ольга сирота, — уточняет профессор, — так что она росла вместе со мной. Боюсь, что язык общения с проводниками или дикарями ей намного понятнее, чем правила нахождения здесь. Это моя вина конечно же. — грустно заключает, — но приказ Императора игнорировать невозможно. Так что мы здесь, и боюсь, будем посмешищем.

— Ни в коем случае, — вклинивается Лиза, — Вы же наверняка знаете множество историй, не правда ли? — Ольга несмело кивает.

— Вы должны обязательно посетить мой салон, — тут же принимает эстафету княгиня, — все достойные литераторы считают за честь выступить у меня на чтениях, так что Ваши истории будут очень даже к месту.

Анучин на секунду кидает на меня взгляд.

— Княгиня Елецкая, Мария Львовна, — продолжаю представлять присутствующих, — её дочь Елизавета, моя жена Анки, — тут у профессора на секунду сильно расширяются глаза, как бы от удивления. — И…

— А с княжичем Елецким я, на удивление, знаком, — улыбается Анучин. — Вы, юноша мне очень помогли, при пересечении границы в Благовещенске, полтора года назад. Как раз в начале нашего пути во Внутреннюю Монголию. Без Вашего вмешательства вся экспедиция могла пойти прахом, и я клял себя последними словами, что не выяснил, как Вас найти сразу.

Мстислав непонимающе смотрит на профессора.

— Не обижайтесь, Дмитрий Николаевич, но я не очень понимаю, о чем идет речь.

— Вы в крепости были в тот момент, как я понял, за главного, и выслали нам помощь, хотя обязаны были этого не делать, там как раз волна шла с Пятна, а наша небольшая экспедиция была еще довольно далеко от Форта.

— Что-то такое припоминаю, — слегка улыбается Мстислав, — мне, кажется еще выговор вручили тогда. Но я Вас так и не помню.

— Ваши люди помогли достичь крепости, нас познакомили, а потом как раз вернулось Ваше начальство, и Вас отправили под арест.

— А, вспомнил, было такое. Майор орал как резаный, — чуть зажмурившись с улыбкой вспоминает Мстислав, — но меня очень быстро выпустили. И даже не оштрафовали. Давно это было, будто в другой жизни.

— Вот, и представьте мое удивление, когда троих людей, от которых не так давно зависела наша судьба, и которых я боялся не найти, встречаю здесь! — восклицает Анучин.

— Интересно, — хмыкаю, — почему Вы не смогли бы найти меня с побратимом? Вроде бы, после лечения, вас должны были доставить в Новгород.

— Ну в некотором смысле так и было. Как в детской страшной сказке. — смеется Анучин. Удивительно позитивный дядька. — Я пришел в себя в черном-черном экипаже, за рулем и рядом сидели господа в черной-черной одежде, Ольга тогда еще не пришла в себя и удивительно спокойно спала рядом. Поэтому я не стал атаковать сразу же, да и не смог бы, скорее всего, как я понимаю, на мне были интересные оковы. — племянница профессора бросает изумленный взгляд на него. — Черный-черный человек без знаков Рода убедился, что я проснулся и не совершаю резких движений. Сказал мне, что нас вылечили, подтвердил, что мы в Новгороде, выдал большой кошелек, на первое время, по его словам. Снял оковы, высадил у гостиницы, и уехал вдаль на черном-черном мобиле без знаков принадлежности к Роду.

'Похоже твой отец решил не снимать сон со своих спутников, и просто передал в Новгороде людям Марата. А у наших новгородских сотрудников какое-то нездоровое пристрастие к черному цвету, — хмыкает Лис, — ты помнишь, ведь? "

"Похоже на то, ты прав, а конспирацию такую развел зачем?'

«Думаю случайно получилось. Или подумал, что профессор опознает. Твой же отец известная фигура так-то, а это всё не очень вовремя. Бойцы же Марата не знали предысторию, действовали строго по инструкции при работе с одаренными. Они же у Жженого егеря через одного.»

«А, ладно. Спрошу, если вспомню. Не важно это, хоть и забавно.»

— Смешно, конечно, — оцениваю я.

Тут музыка, ненавязчиво играющая последние четверть часа становится чуть громче. И гости, будто получив невидимый сигнал, начинают потихоньку перемещаться ближе к противоположному концу огромного зала.

— Так, дети, скоро начнется ваш бал. Для вас всех, кроме Мстислава, это первый бал, я правильно понимаю? — спрашивает княгиня.

Девушки соглашаются. Ольга, хоть по возрасту она чуть старше моих барышень, тоже несмело кивает.

Княгиня удовлетворенно складывает руки.

— Тогда, немного неписанных правил. — девушки будто делают шаг к княгине, но это только кажется. — Раз изменилась громкость музыкантов, значит очень скоро, буквально через четверть часа, будет выход Его Императорского Величества. Большая часть приглашенных сейчас стараются занять место у трона, что бы попасть на глаза Михаилу Александровичу. — Елецкая смотрит на Ольгу, — вы тоже, если хотите, можете со своими провожатыми переместиться туда, но я бы не советовала. Идеальное место в придворной толпе, — произносит с небольшим пренебрежением, — такое, которое достаточно близко, чтобы о тебе помнили, но в тоже время достаточно далеко, чтобы не мозолить глаза.

Здесь Его Величество будет обязательно проходить. Так что у трона вам делать нечего — затопчут. Далее, — останавливается на секунду, — вскоре, после выхода Его Императорского Величества, к вам обязательно подойдет служитель с номером порядка вашей пары в первом танце. Не беспокойтесь, о вас не забудут. Этого номера придерживаться свято. Но ваши сопровождающие присмотрят за этим, правильно? — мы киваем.

— Конечно присмотрят, — удовлетворенно продолжает княгиня, — далее. Больше одного танца подряд никому, кроме сопровождающего, обещать нельзя. И не более двух, одному приглашающему вообще за вечер. Я больше обращаюсь к тебе, девочка, — смотрит на Ольгу, — этим вы можете себя скомпрометировать.

Анки, — переводит взгляд на милую, — Вы тут как посланник Юга Тайги, правильно я понимаю Ваше платье?

— И супруга Кирилла, — милая согласно кивает.

— Тогда для Вас правила намного более свободные, как и для представителей дипломатического корпуса. Если не захотите танцевать, то после первого обязательного танца я буду рада, если Вы мне составите компанию. Я как видите, — обводит рукой свое кресло с носильщиками и улыбается, — на бал хожу, в основном, посмотреть.

Далее, если Император захочет с вами поговорить, то помощники распорядителя бала вас обязательно пригласят. Сами не напоминайте о себе, наш Император все помнит, и узнаёт. Это больше для Вас, Дмитрий Николаевич. Я ранее с Вами знакома не была, что говорит о том, что такие мероприятия Вы посещаете редко.

— Точнее, никогда, княгиня, — с легкой усмешкой произносит профессор, — мои исследования просто не оставляют мне на это времяпрепровождение сил и того же времени. Это, наверное, третий мой бал в жизни. Первые два были в очень отдаленной юности.

— И зря, — хмыкает Елецкая. — Я вот уверена, что фондирование на Ваши исследования Вы находите очень сложно.

Профессор мнется.

— В каком-то смысле, Вы правы. На географические и этнографические изыскания Академия, к сожалению,