Что же касается Эйприл Кроуфорд, то она и Сэмми Альберт скоро окажутся вчерашней новостью. Если серьезно подумать, они заслуживают друг друга.

Лара Кричтон представляет собой нечто совершенно иное. Когда все эти неприятности кончатся и он сможет сосредоточиться, он намерен что-то предпринять в отношении ее. Она не из тех женщин, от которых легко отказаться.

– Не могу понять, почему я не мог оставаться в Лондоне, – пожаловался Анжело, прерывая раздумья Ника.

Прежде, чем Ник ответил, они услышали взрыв. Он раздался сзади.

Сзади шла машина Фрэнка.

Принц Альфредо Массерини страдал из – за разбитого носа.

– Я взыщу с этого человека все до последнего доллара, – клялся он, лежа в отдельной больничной палате, его безупречный римский нос был в гипсовой повязке.

– А ты не знаешь, кто он, – спокойно возразила Лара. Принц Альфредо в сердцах выругался по-итальянски, потом объявил:

– Лара, ты очень глупая девочка. Я думал, что у нас, быть может, есть будущее, но теперь… – Он передернул плечами, явно отбрасывая такую возможность.

Лара встала со стула, стоявшего у постели, и согласно кивнула.

– Ты прав, Альфредо. Совершенно прав.

Она пошла к двери. Ей надоел он и его хныканье. Новость о неожиданном бракосочетании Эйприл Кроуфорд и Сэмми Альберта была уже во всех газетах. Что теперь делает Ник? Раздумывает? Пришел в отчаяние?

– Куда ты собираешься? – надменно спросил Альфредо. Она покачала головой.

– Быть может, в Париж. Или на Багамы. Не знаю.

– Подожди несколько дней, – снисходительно сообщил он. – Я прощу тебя. Мы поедем куда-нибудь вместе.

– Но я не хочу, чтобы меня прощали, – ответила она, ее зеленые глаза сверкнули. – Я не девочка, Альфредо. По правде сказать, я сожалею о твоем носе. Я сожалею обо всем. Но будет лучше, если мы больше не будем видеть друг друга.

– Лара! – Он был шокирован. – Что ты имеешь в виду? Я ждал тебя последние недели, я наметил в отношении нас определенные планы. Моя мать, она хочет познакомиться с тобой. Мы сначала отправимся кататься на лыжах, потом поедем в Рим и я представлю тебя моей семье.

– Нет, – твердо сказала она. – Все кончено.

Она вышла из палаты, не слушая, как он разразился бурным потоком итальянских слов.

Идя по коридору, она ощущала себя совершенно опустошенной. Ничего не случилось, просто ничего. Она очень устала, и единственное ее желание – залезть в постель, зарыться в подушки и заснуть. Может, на несколько дней.

Она хотела несбыточного. Она хотела, чтобы Маргарет была рядом и она могла бы обсудить с ней все.

Выйдя на улицу, она села в машину и закрыла глаза.

– Ко мне домой, – сказала она шоферу.

– Город сошел с ума, – сообщил ей шофер. – Банды взрывают друг друга. Стало просто опасно ездить по улицам.

Трупов для опознания не оказалось. Хоронить было некого. Фрэнка Бассалино разорвало на тысячу мельчайших кусочков. Двое, ни в чем не повинных людей, оказавшихся поблизости от машины, были убиты, многие ранены дождем стекла из выбитых окон ближайших домов.

Ник не стал пробираться к месту взрыва. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что у Фрэнка не осталось никаких шансов. Он моментально взвесил все обстоятельства, вытащил Анжело из машины, в которой они ехали, и, крепко держа его под руку, потащил прочь от места взрыва.

Анжело был слишком потрясен и не мог вымолвить ни слова. Ник шел быстро, они уже миновали три квартала, когда мимо них промчалось несколько полицейских машин.

Когда Ник убедился, что их никто не преследует, он остановил такси и приказал отвезти как можно быстрее в аэропорт.

– Кто-то заплатит за это своими яйцами, – произнес он наконец. – Это я сделаю. Я оторву его яйца и настрогаю из них начинку для колбасы салями.

Анжело был совершенно раздавлен.

– Кто сделал это? – спросил он, стараясь, чтобы его голос не выдавал дрожь страха.

– Это мы узнаем, – мрачно сказал Ник. – Мы всегда узнавали. Никому еще не удавалось безнаказанно убивать Бассалино.

– Ты начинаешь говорить как Энцио.

– Надеюсь, братишка. Я очень на это надеюсь.

Рио Джава прилетела Нью-Йорк и увидела заголовки в газетах.

Она поехала прямо на квартиру Касс. Там она застала Даки.

– Это ты устроил? – спросила она. Он ответил ей неопределенным жестом.

– Может, я, а может, не я. Не мы одни хотим увидеть падение семьи Бассалино.

– Ладно, только не трожь Анжело. Он мой. Понял, братец?

– Конечно, – согласился он. – Если ты получишь его первая.

– Я не собираюсь получать его. Я только хочу морально уничтожить его. Разве мы не это планировали?

Даки кивнул.

– Так планировали раньше. Теперь обстоятельства изменились.

– Что ты имеешь в виду, какие обстоятельства?

– Давай назовем это небольшой расовой проблемой и оставим все так, как есть.

– В задницу все расовые проблемы! – взорвалась Рио.

– Послушай, – сердито сказал он, – у тебя был твой шанс и ты его проворонила. Теперь моя очередь.

– Вот как, – сказала она ледяным голосом, – ты полагаешь, что я откажусь от всех своих планов на основании того, что ты говоришь.

– Ты умная девочка.

– Не называй меня девочкой, ты, задница.

– Бетт и Лара уже вышли из игры, – поспешно вмешалась Касс, стараясь избежать ссоры. – Я думаю, Рио, что Даки прав.

Рио обернулась к ней.

– Ах и ты туда же? Ладно, зае…сь ты тоже. Глаза Даки смотрели на нее жестко и холодно.

– Жаль, что ты не черная.

– Я многоцветная. Так смешнее.

– Ты сейчас писаешь кипятком потому, что не можешь дальше вести сои интеллектуальные игры.

– Я могу делать то, что мне нравится, Даки. И не забывай этого.

Он кивнул в знак согласия.

– Конечно, бэби. Только не подходи близко к Бассалино, потому что иначе твоя длинная, костистая многоцветная задница будет лететь до ада и обратно. О'кей, бэби?

Мэри Энн Огест улыбнулась Клэр и та сказала:

– Сладкая моя, ты просто поражаешь меня. Дела идут отлично. Мистер Форбс остался сегодня очень доволен, а добиться того, чтобы мистер Форбс был доволен – это уже комплимент.