Конечно, это все вина Энцио. Во всем и всегда виноват Энцио. Хватит! Подонок! Большой человек с большой палкой в брюках.

Он отлучил от нее Фрэнка, потому что знал, что Фрэнк ее любимец.

Стоило ей закрыть глаза и перед ней во всех подробностях возникала та ночь много лет назад, когда Энцио и его люди резали Чальза Кардуэлла на кусочки у нее на глазах. Как от туши мяса, они отрезали, расчленяли и разрубали.

Звери!

И все это время Энцио держал ее, его руки сжимали ее груди, все его тело напряглось от возбуждения.

Роза подавила рыдание, когда все эти воспоминания нахлынули на нее. Она выглянула в окно. Все было на месте – бассейн, трава, деревья. Она натренировала свое сознание, чтобы оно не воспринимало ничего, концентрировалось на пейзаже. За эти годы она даже приучила себя не замечать череду шлюх Энцио.

Сегодня эта выработанная привычка оказалась не действенной. Сегодня напоенный солнцем сад и буйная зелень не успокаивали ее.

Роза Бассалино вовсе не была сумасшедшей. Она была такой же нормальной, как и все. Но, чтобы оставаться в здравом рассудке, она должна была отгородить себя от мира, а теперь она могла ощутить как растет в ней ярость, придающая ей новые силы.

Ради своих детей она годами не выходила из своей комнаты. Это избавляло их от страданий, от того, что она могла совершить, если когда-нибудь вернется в реальный мир.

Теперь все это не имело значения. Фрэнка больше нет в живых. И это вина Энцио. Роза встала и отошла от окна.

Она знала, что ей делать. Ее разум впервые за семнадцать лет был совершенно ясным.

– Анжело, тебя к телефону, – сообщил, подходя к бассейну, Элио.

– Меня?

– Да, женщина.

Элио это было совершенно не интересно. Анжело положил карты. Никто не знал, где он находится. Он взял телефон, установлений около бассейна.

– А, это ты, маленькая шишечка, – произнес знакомый голос. – Ты думал смыться и надеялся, что тебя нигде не найти, бэби!

Он узнал этот голос тут же. Это было не трудно.

– Рио! Как ты нашла меня?

– Я вынюхала тебя бэби, – рассмеялась она. – Мы все еще друзья?

– Послушай, это случилось всего один раз.

– Конечно, конечно. И ты возненавидел это – правильно?

Он вновь ощутил то же возбуждение, которое испытал тогда в ее квартире.

– Я больше по этой дорожке не пойду, – медленно произнес он.

– Да, ладно, – насмешливо ответила она. – Сейчас ты со мной говоришь. А я здесь, в отеле «Фонтенбло» с двумя божественными новыми друзьями, которые умирают от желания встретиться с тобой. Нам прийти к тебе или ты принесешь свою миленькую тугую задницу сюда?

Горло у него пересохло и сдавилось.

– Я не могу увидеться с тобой сегодня, – слабым голосом произнес он.

Ник строжайше распорядился, чтобы никто не выходил из дома.

Ее голос звучал в телефонной трубке призывно.

– Послушай, Анжело, бэби, я лежу голая и исхожу от желания, а я никогда не принимаю отказов. Мои друзья тоже голые и исходят от желания и очень, очень хотят проделать все, что пожелает твое маленькое сердечко. На них произвела огромное впечатление твоя предстоящая публикация. Я показала им фотографии – фотографии, которые, я уверена, ты не захочешь, чтобы их увидел твой папочка. Так что приезжай немедленно, бэби.

Ему и так хотелось поехать, а теперь он просто должен был поехать. Единственная проблема – как выбраться из дома.

Единственная проблема была – как проникнуть в дом.

Мэри Энн как никто другой знала, как тщательно охраняется особняк Бассалино. Она прожила здесь все эти месяцы и знала, какие строгие правила установлены Энцио, чтобы близко не допускать посторонних людей.

Однако она делал ставку на то, что она не посторонняя Она была девушкой Энцио, его любовницей, и все должны были знать, что она уехала в Нью-Йорк вместе с ним всего неделю назад. И выглядело совершенно естественным, что она вернулась вместе с ним. Она не думала, что Энцио станет оглашать, что отослал ее. Он, конечно, сказал Элио, поручил ему эту грязную работу, но, если не считать этого обстоятельства – она была уверена, что знает его достаточно хорошо, чтобы надеяться, что он держит все про себя.

У Мэри Энн был план. Рискованный план. Но при удаче и при том условии, что у ворот окажутся охранники, которые знают ее, этот план выполним.

– Я еду в аэропорт, – сказал Ник.

– Слушай, я поеду с тобой, – вырвалось у Анжело. Что может быть лучше, поехать с братом в аэропорт, а там в подходящий момент смыться.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Ник. – Ты останешься здесь вместо меня. Неизвестно, какой они сделают следующий ход.

Анжело колебался. Он не хотел спорить с Ником, но ему во что бы то ни стало нужно вырваться из дома.

Ник уже шел к двери и Анжело решил не сдаваться. Наверное, будет легче улизнуть отсюда в отсутствие Ника.

– Конечно, я присмотрю здесь за всем, – сказал он. – Ты можешь положиться на меня.

Энцио проснулся около пяти часов утра. Окна его спальни выходили на бассейн и он, поднявшись с постели, подошел к окну и некоторое время глазел туда.

Он чувствовал себя старым и усталым. К таким ощущениям он не привык. Проклятый возраст. Через два месяца ему исполнится семьдесят. Фрэнку было только тридцать шесть, а эти мерзавцы убили его, убили в расцвете сил, убили Фрэнка Бассалино.

Энцио выругался про себя, он бормотал нескончаемые проклятья, это звучало как молитва из непристойностей.

Он хотел бы пойти к Розе, она единственный человек, который может понять боль, испытываемую им.

Но это невозможно. Роза поклялась никогда не разговаривать с ним, а он знал свою жену. Она будет карать его до конца его дней. Она еще должна быть счастлива, что он не выгнал ее.

Может, следует навестить девушку, которую он вывез из Нью-Йорка – которую Коста Геннас предложил ему – как ее зовут? Мабел? Нет, Мириам. Правильно, Мириам. Ее отправили в его дом в Майами и поселили в той же комнате, где жили ее предшественницы, но он до сих пор ни разу не навестил ее.

– Мерзость! – Он с неожиданной злостью сплюнул на пол. Все они сплошная мерзость, эти женщины, которых он может купить. Кроме того, он не мог возбудить в себе половую активность. В его возрасте это становилось все труднее.

Он опять лег. Может, удастся еще поспать, может, почувствует себя чуточку лучше.

Перед его умственным взором сплывали картинки детства Фрэнка. Они звали его Фрэнки, мальчишка напоминал сильную маленькую обезьянку. Энцио вспомнил день, когда у Фрэнки выпал первый зуб. И тот день, когда он научился плавать. И тот случай в школе, когда Фрэнки избил парня вдвое его крупнее. Как тогда гордился им Энцио! Когда Фрэнки исполнилось тринадцать, Энцио свел его к первой в его жизни женщине – восемнадцатилетней проститутке. Энцио вел себя как настоящий мужчина. С того дня они звали его уже Фрэнк.