Несмотря на сарказм, Пастырь довольно точно описал диалог. Но был момент, который человек хотел уточнить.

«Он сказал, что нас ждет бесконечная война, — сказал Игнат. — Война до гибели».

«И что? — усмехнулся Пастырь. — Ты увидел в этом какую-то проблему?»

Игнат промолчал, поняв что вопрос не требовал ответа.

«Вся жизнь — это одна сплошная борьба, — ответил Пастырь. — Миры вселенной воюют беспрерывно, чтобы жить. Детство для тебя и твоих сородичей закончилось».

«Но если бы не пришел Хаос, — возразил Игнат с горечью. — Мы могли бы и дальше…»

«Нейтральные миры — это лакомые кусочки для любой силы, — возразил Пастырь. — Вместо Хаоса мог прийти бог смерти, рой насекомых, похожих на твоего друга, или те же прихвостни Порядка. Сейчас твой народ, по крайней мере, может сражаться».

Игнат ощутил в мыслефразах Пастыря более яркую эмоциональность. Возможно, тема разговора пробуждала отклик в его прошлом. Он тут же постарался использовать это и получить еще больше необходимой информации.

«Тот служитель Порядка, — заметил Игнат. — Говорил, что они помогают мирам, в отличие от Хаоса».

В ответ на это, Пастырь лишь передал эмоции насмешки и злобы.

«Так уж и быть, — ответил он. — Я тебе расскажу немного. В конце концов, ты уже доказал, что идешь верной Хаосу тропой».

В отличие от Хаоса, словно спектр, сочетающего в себе множество стихий, Порядок не имел такого разнообразия проявлений. Зато чем он был богат, так это количеством толкований.

Понятие «порядок» для разных существ иногда означало диаметрально противоположные вещи. Для кого-то это было поле, засеянное рожью, и радостный смех детей. А для кого-то — чистая поверхность зачищенной от жизни планеты.

Когда-то давно столь разные толкования стали причиной ужасающих внутренних войн. Позже иерархи Порядка все же навели порядок, подойдя к вопросу с политическим прагматизмом. Агрессивные конфессии отправили воевать. Более мирные занялись укреплением тыла.

«Прихвостни порядка есть многоликие лжецы, — вещал мутант. — Каждый раз они используют выгодную для ситуации маску».

Игнат продолжал его слушать, не перебивая. Разговор сначала с Авитом, потом с Пастырем дал ему много информации к размышлениям. Оба они выгораживали свою стихию и обвиняли противоположную. Истина, как это часто бывает, скрывалась где-то посередине.

«Я немного заговорился, — подвел к концу свой монолог Пастырь. — Закончим с пустой болтовной. Пора перейти к более насущным делам».

Игнат было напрягся, но Пастырь по-прежнему не излучал жажды боя. Похоже, он и правда пришел по более мирным вопросам.

«Ты уже разглядел моих новых воинов, верно?» — задал вопрос мутант.

Он встал в пол оборота, будто по-отечески рассматривая изуродованных людей. Игнат вновь перевел на них внимание. Все время их безмолвного диалога те стояли, не шелохнувшись. Это еще раз доказывало если не наличие здравого рассудка, то хотя бы контролируемость.

«Вы, люди, всегда были жестоки к своим сородичам, — продолжил Пастырь. — Я нашел их и множество других здесь, в выших подземельях. Я помог им и научил выживать».

Игнат удивился было, но быстро понял, что это вполне закономерный процесс. Неудивительно, что Пастырь нашел подход к психозникам и изуродованным людям. Сам являясь мутировавшей формой жизни, он понимал их, мог поделиться опытом и научить выживать.

«К чему ты ведешь? — спросил Игнат. — Что ты хочешь?»

Он уже догадывался. Но хотел убедиться в своей правоте.

«Правильнее было бы спросить, чего хотят они, — в мыслях Пастыря явно ощущалась насмешка.

Мутант в пол оборота повернулся к своим уродливым солдатам. В ответ из их строя вперед вышел один. Это был крупный мужчина, кожа которого будто пошла порчей, потемнев и потрескавшись. Белки глаз пожелтели и сочились слизью. Выглядел тот уродливо, но как и остальные, явно пребывал в своем уме.

— Мы хотим перестать скрываться и выйти на поверхность, — тишину аномалии разорвал хриплый рычащий голос. — Чтобы нас больше не отстреливали, как собак!

Он начал говорить спокойно, но под конец почти рычал, не в силах сдержать эмоции. Игнат ощутил, как его окатило смесью ярости и неприязни, а может и чистой ненависти. Эта смесь на мгновение выбила хаосита из колеи.

— Военные думали, что вы обезумели, — начал было он. — По возвращении я немедленно доложу, что произошла ошибка…

— Ты сам убивал нас! — наконец, сорвался на крик подчиненный Пастыря. — На твоих руках кровь моих товарищей!

Игнат замолчал, сжав зубы. Все верно. В первый же день пребывания здесь он ввязался в схватку, толком не вникнув в ситуацию. Но кто же знал, что ситуация намного сложнее, чем казалось вначале.

Он посмотрел на мутанта и понял, что объясняться здесь будет бесполезно. Точно не сейчас. Хоть мутанты и были разумны, но ярость, застилавшая их разум, не способствовала адекватным переговорам.

— Я доложу, что спасшиеся в метро люди в своем уме, — холодно произнес Игнат.

— Уже не люди, — рыкнул мутант. — Мы — истинные хаоситы. В отличие от вас, не держимся за старую хилую оболочку!

Игнат с раздражением перевел взгляд на Пастыря, поняв, что недооценил его работу. Тот излучал довольство и удовлетворение. Еще бы: заставить людей поверить в то, что их уродство — сила, может не каждый.

«Чертов Пастырь, — подумал Игнат. — Похоже, он уже успел перевоспитать своих новых воинов».

Он начал осознавать всю ситуацию. Из-за критической опасности для государства с мутантами не церемонились. Их загнали в Метро и уничтожали, как могли.

Пришедший вовремя Пастырь оказал помощь и взял их под свое крыло, получив силу. Что он захочет в дальнейшем? Игнат уже догадывался.

«Я хочу связаться с твоими правителями, — транслировал свои мысли Пастырь. — Мне и моим новым воинам нужен мировой договор с правом свободно действовать в своих интересах.»

Требования Пастыря были ожидаемы. Сейчас, когда ситуация в Москве была шаткой, для него был лучший момент, чтобы появиться и продавить свою легализацию. Более того, он скорее всего быстро найдет союзников в политической верхушке.

«Как жест доброй воли, — продолжил Пастырь, — я и мои воины зачистили тоннель и будем охранять его. Твои хилые правители могут не бояться использовать его».

В последней фразе мутант выразил сложный букет презрения и насмешки над этими самыми правителями. Игнат же в очередной раз засомневался в способности политической верхушке удержать власть в такой ситуации.

Сильные сверхи уже с трудом управлялись командованием из простых людей. А