Шрифт:
Интервал:
Закладка:
в начале нового века
пылают заревом ржавым,
и льются из крови реки.
Ни выкрики конной лавы,
ни поступь цепи пехотной…
Здесь делят виновных и правых,
на русских идёт охота.
Здесь снова до смерти спорят
селяне и рудокопы,
до пресного мелкого моря
тянутся нитки окопов.
Попробуй пустою ладонью
отбить осколок снаряда.
И скачут пегие кони,
и степь, словно простынь, смята…
Попробуй не чуять боли,
попробуй не видеть горя
в пределах Дикого поля
у малосольного моря.
«Год за два на войне, год за два…»
Год за два на войне, год за два.
Наливается болью трава,
и скорбят без коры дерева,
и уже не звенит тетива.
Год за два на войне, год за два…
Год за три на войне, год за три.
Если сердце без фальши внутри,
поднимайся, иди и смотри
и дорогу другим протори.
Год за три на войне, год за три…
Год за пять на войне, год за пять.
Ты уже разучился мечтать,
ты уже разучился летать
и бредёшь через гиблую гать.
Год за пять на войне, год за пять…
Год за семь на войне, год за семь.
В бесконечном больном колесе,
из которого выйдут не все
по полыни в кровавой росе.
Год за семь на войне, год за семь…
«Поля надели маскхалаты…»
Поля надели маскхалаты,
вороний грай.
Глядят расстрелянные хаты
за небокрай.
Торчат, чернея, дымоходы,
как в небо перст.
День ото дня и год от года
неси свой крест.
И ждут почти что без надежды
бойцы приказ,
который, получив депешу,
комбат отдаст.
И потекут, прорвав барьеры, —
долой тоску! —
рекой стальною бэтээры
по большаку.
Поддержат братьев батареи
стеной огня.
Победа воинов согреет
к исходу дня.
Рванёт на всю, героев встретив,
гармонь меха.
И расцветут улыбкой стрехи
разбитых хат.
«А мы много хотим успеть…»
А мы много хотим успеть —
кто допеть, а кто долюбить.
А мы за нос поводим смерть,
из надежды свивая нить.
А мы много хотим сказать,
лишь бы слушать кто захотел,
лишь бы кто-то глядел в глаза
в суете каждодневных дел.
А мы много хотим забыть
и забудем – не в первый раз.
Чем казаться, так лучше быть
без иллюзий и без прикрас.
А мы много хотим понять,
не страшась ни тюрьмы, ни сумы.
Как ладонь ляжет на рукоять,
так за правду поляжем и мы.
А мы много хотим простить
и чтоб нас простила земля.
Веселей гляди, волчья сыть!
Нам полжизни ещё догулять!
Александр Иванович Сигида
Цикл «Вместо репортажа»
«там – на картинках – красивые горы…»
Светлой памяти А. А. Гизая, погибшего 2 июня 2014-го
там – на картинках – красивые горы,
гордые профили дремлющих скал
(тут – бесконечное личное горе
и бесконечный смертельный оскал)
головы молча склоняя над гробом,
нам остаётся продолжить борьбу
(звонкий салют отзывается громом,
сопровождая жизнь и судьбу)
вот и дожили до грозного часа —
к нам возвращается время потерь…
(горы Афгана и степи Донбасса
соединились навеки теперь)
Над гнездом кукушки
бороздят кукурузники
окаянный простор
(защищают союзники
купола и построй)
перекрёстки и улицы
прикрывает наш взвод
(не хватает Кустурицы,
чтобы снять эпизод)
бородатые всадники
набивают кули…
(закупались десантники
в день пророка Ильи)
«натуральная околесица…»
натуральная околесица
надоела в конце концов
(повзрослевшие за три месяца
пополняют ряды бойцов)
тучи тянутся вереницами…
(возвращаясь на год назад —
надо справиться с небылицами —
надо всё как есть рассказать)
как мы вовремя успокоились,
почивая в богатырях…
(как полгода они готовились
в тренировочных лагерях —
и, послушные указаниям,
руки тянутся на восток…)
мракобесие – в наказание —
попадёт-таки под каток
(получается – эти <пальчики>
отпечатались в том году…)
наступают русские мальчики,
повзрослевшие на ходу
«от помощи гуманитарной…»
от помощи гуманитарной
не заразиться гуманизмом
(жить захотели в унитарной —
перемудрили с механизмом)
кому пойти поставить свечку?
кому ещё спасибо скажем?
за рис, муку, пшено, и гречку,
и булку хлеба с камуфляжем
«будем рыть землянки и стараться жить…»
будем рыть землянки и стараться жить —
миром в Атаманке надо дорожить
открываем лица – тянем провода
(появились птицы, и пошла вода)
холода всё ближе, что ни говори…
(залатали крыши – сушим сухари)
Выясним, кто круче, через телефон
и на всякий случай варим самогон
гречку да овсянку