Начала она с поисков старых коллег, расспрашивала о друзьях, знакомых и родственниках. Она даже обращалась в полицию, чтобы получить как можно больше информации. Вокруг нее сбилась небольшая группа людей, занимавшихся поисками пропавших. Каждый вечер они собирались вместе и рассказывали друг другу все, что им удалось узнать за день, планировали дальнейшие действия. Некоторых своих друзей она так больше никогда не разыскала, найдя других, помогала им встать на ноги.

Несмотря на грабежи военного времени, особняк на острове Сент-Оноре стоял нетронутый, и там даже хватало одеял и матрасов, чтобы «разбить лагерь». Хелена устроила там своеобразный буфет, где собиралась и ее «следственная группа», и все примкнувшие к ним самоотверженные помощники.

Требовалось срочно восстановить салон в предместье Сент-Оноре, чтобы дать работу тем коллегам и сотрудникам, которые хотели остаться с ней.

Каждое утро она покидала свой когда-то роскошный особняк пешком и возвращалась обратно… на метро. Как и тогда, в Мельбурне, пятьдесят лет назад, она сама готовила все средства, смешивая ингредиенты, которые смогла найти, искала новые формулы, восстанавливала старые, собственноручно раскладывала кремы по баночкам и сама вставала за кассу в магазине.

Хелена могла бы удовлетвориться и тем, что оставалось у нее в Соединенных Штатах, и жить там, не испытывая никакой нужды. Но для нее Париж оставался столицей красоты. «Электричества не было, продуктов не хватало, и все же она в ее семьдесят три года работала с энергией молоденькой девушки, которая хочет завоевать мир!» – вспоминает, улыбаясь, Эммануэль Амейсен. Она хотела доказать всем, и прежде всего самой себе, что может выиграть эту битву.

* * *

В 1946 году она получила письмо из Польши: Гиза Крудовска была на краю пропасти и просила дать работу в Париже ей самой и дочери Лилит, которой тогда исполнилось шестнадцать. Она хотела взять с собой и маленькую кузину, у которой не было никакого будущего в Польше. У Гизы не оставалось другого выхода: ее отец, землевладелец, до всех обрушившихся на них несчастий владел собственностью в Силезии, но после его смерти и войны семья лишилась средств.

Хотя Хелена регулярно отправляла им посылки, по-настоящему они были не знакомы: она ничего не знала об этой ветви своей семьи, оставшейся в Кракове. Но, ни секунды не колеблясь, она тут же выслала им три билета на самолет. Помощь близким всегда была для нее священным долгом, несмотря на то что злые языки говорили, будто она «использует» своих родных.

В Парижском аэропорту их встретил шофер и отвез в контору Хелены. Первая встреча была непростой. «Нам было неловко. Я видела ее впервые в жизни, и она показалась мне очень старой – мне ведь было шестнадцать лет, а ей – за семьдесят! Хелена была очень хороша в ярком наряде от Живанши (об этом я, конечно, узнала позже). Я была поражена, потому что в Польше женщины зрелых лет одевались исключительно в черное. Она была невысокого роста, черные волосы завязаны в узел на затылке, довольно ярко накрашена, что удивило меня еще больше. В то время Польша была большой деревней, и мне эта женщина показалась тогда слишком эксцентричной. Сама она говорила мало, стараясь больше слушать других. Она полностью взяла нас на свое попечение, хотя едва нас знала! Это было невероятно, но она сразу же приняла всех трех кузин, которые приехали к ней без копейки денег из родной Польши. Она хотела, чтобы мы выглядели модно, up to date, и нам принесли наряды, которые показались нам такими дорогими и экстравагантными, что мы не осмеливались надеть их».

1946 год. Среда. Эммануэль Амейсен отвез их в маленькую гостиницу, где они и разместились со своим скромным багажом. Тетя Хелена назначила им встречу на следующий день в своем бутике в предместье Сент-Оноре. Лилит, которую все стали называть Литка, описывает, как она первый раз попала в салон: это было огромное сооружение, состоявшее из четырех зданий, расположенных вокруг внутреннего дворика. Был и второй дворик, где находилась галерея-магазин Давида Друона, и там можно было найти настоящие сокровища. Иногда там проводились выставки.

Посетители сначала попадали в приемный зал, а сам салон красоты находился рядом. В 1946 году первый этаж еще не отремонтировали, и поэтому он был закрыт. Позже там сделают бутик. Канцелярия занимала третий и четвертый этажи.

В то время салон только начинал подниматься на ноги. Мадам собрала химиков, которые работали у нее на «кухне», изготовление всей продукции проходило под строгим контролем дерматологов. В 1946 году, когда никаких правил никем еще не соблюдалось, в «Салоне» Хелены Рубинштейн работа была организована очень четко, и вся продукция строжайшим образом проверялась. Немного позже она привлекла группу ученых из института Пастера, благодаря чему сразу узнавала о любом открытии. Хелена всегда поддерживала связи с медиками и исследователями, поэтому качество продукции только улучшалось.

«Я приехала утром в четверг, чтобы начать работать. Я была с матерью и маленькой кузиной. Тетя определила ее в лицей. Нам с мамой повезло – мы хорошо говорили по-французски, я – немного лучше, потому что меня воспитывала французская гувернантка. Проблем с языком у нас не было, и нам нужно было научиться всему как можно быстрее».

Первое, что они должны были усвоить, – особенности разных типов кожи. Гиза довольно быстро стала косметологом, а Литку взяла под свое крыло опытная сотрудница, которая работала у Мадам уже двадцать лет. Несколько месяцев она обучала ее профессии – показывала, как делать маски и массаж лица, учила правильной постановке рук. После этих уроков Литку отправили на стажировку, чтобы она могла начать работать консультантом и рекламным агентом. С маленьким чемоданчиком с образцами продукции она объездила всю французскую провинцию, побывала у всех агентов фирмы «Хелена Рубинштейн». Места, где располагались филиалы, тщательно отбирали: они должны были быть хорошо известны прессе и удобно расположены географически.

«Мы должны больше работать! Нужно все восстановить!» – все время повторяла Хелена. Близкие всегда восхищались ею, а сотрудники побаивались. Когда она внезапно появлялась в салоне, чтобы проверить, как идет работа, всех охватывало волнение. Ее ужасные вспышки ярости были всем известны, и каждый мог оказаться в чем-то виноват. Благодаря железной воле Хелены и упорству Эммануэля Амейсена, доходы росли и французская компания богатела. Специалисты-химики, нанятые Мадам, изобретали новые средства и процедуры, а парижанки, перенесшие столько тягот за пять военных лет, изголодались по косметике.

Хелена старалась охватить и остальную Европу, истощенную войной. В Лондоне временно был открыт новый салон по адресу 48 Беркли-стрит. Она дополнительно наняла агентов для работы в Швейцарии: «В Швейцарии всегда оседают все деньги!» После Швейцарии она завоевала Италию, Испанию и даже Германию, где многие из ее друзей и родственников сгинули в концентрационных лагерях. «Всегда нужно смотреть вперед. Business is business! Мир принадлежит живым».

В Швейцарии рынок был довольно скромным, но эта страна, тем не менее, сыграла важную роль в истории марки. Этому есть много причин. Фирма «Хелена Рубинштейн» всегда была лидером на рынке, и Швейцария не стала исключением. К тому же в первые годы после войны, когда в разоренной Европе большинство заводов еще не работало, швейцарская фабрика производила продукцию для остальных европейских рынков. И наконец, в пятидесятые годы в Швейцарии некоторое время располагался главный европейский офис фирмы.