Как и для большинства европейских стран, исключая Францию и Англию, по-настоящему история марки «Хелена Рубинштейн» начинается в Швейцарии после Второй мировой войны. Дот Гретер, известный своими отличными организаторскими способностями, стал первым настоящим дистрибьютором марки «Хелена Рубинштейн» в Швейцарии.

Восстановление работы салона в Милане произошло так же быстро, как и его закрытие в начале войны. В 1946 году компания, главный офис которой находился в Милане и которая в основном занималась строительством зданий, получила разрешение на ввоз косметической продукции, что было в то время очень непросто. Эта компания получила эксклюзивный договор на распространение продукции «Хелена Рубинштейн» в Италии.

Один из итальянских филиалов компании Рубинштейн купил здание по адресу улица Монтенаполеоне, 24 – самой модной улице в Милане. Там и открылся вновь «Дом красоты» Рубинштейн. Это был небольшой трехэтажный особняк. Массажные и косметические кабинеты занимали два первых этажа. На верхнем этаже находились лаборатории и зал для расфасовки. Все было очень скромно. В 1953 году Мадам надумала продать его, и после этого в Италии не открывалось больше ни одного салона Хелены Рубинштейн. Зато в то же самое время салоны, работающие «по методу Хелены Рубинштейн», появлялись во всех больших итальянских городах, в том числе и в Милане.

Почти ничего не известно о работе Хелены Рубинштейн в Германии до войны. Но есть факты, подтверждающие, что марка была известна на немецком рынке в тридцатые и сороковые годы, хотя по документам непонятно, насколько активно компания была там представлена. Берлин, как один из городов, где можно найти «Дом красоты» Хелены Рубинштейн, упоминается в единственной рекламной брошюре, напечатанной в Соединенных Штатах в тридцатые годы. Точный адрес при этом не указан.

Патрик О’Хиггинс упоминает один разговор, свидетелем которого он был. На один из обедов на набережной Бетюн был как-то приглашен Андре Мальро[95]. Хелена рассказывала ему, как немецкий генерал занял ее квартиру во время оккупации. Ее присмотрел было Геринг, но особняк Ротшильдов понравился ему больше, и он отдал квартиру одному из своих генералов. Мальро осматривал в это время мраморную статую Диониса, и Мадам сказала, что эта греко-римская статуя датируется первым веком. Хелена считала ее одним из самых драгоценных своих сокровищ.

– Посмотрите на следы пуль!

Она указала ему на множество мелких точек.

– Немцы использовали эту статую как мишень в тире. Генерал испортил здесь всю мебель, которую не смог увезти.

– Что же вы думали о немцах, когда вернулись? – спросил ее Мальро.

– Солдаты везде одинаковы… немцы ли они, русские, американцы или даже французы. Это разрушители.

– Вы возобновили дела в Германии?

– Конечно. Почему бы и нет? Business is business. К тому же немецкая валюта не хуже любой другой.

«Феноменально!» – воскликнет Мальро, рассказывая позже эту историю барону Ротшильду.

Эта беседа подтверждает не только то, что Хелена мало интересовалась политикой, она доказывает, что в Германии продавалась продукция фирмы еще до войны. Но компания работала там не очень активно, потому что обстановка в Германии в 1933 году была уже очень напряженной, и Хелена конечно же предпочитала держаться на расстоянии.

Но все изменилось, когда в 1950 году дом Теодор Шенхерр в Дюссельдорфе стал эксклюзивным агентом ее компании в Западной Германии. К тому моменту он уже был дистрибьютором знаменитого парфюмера Франсуа Коти, чья дочь была в очень хороших отношениях с Хеленой.

* * *

Мадам была человеком осторожным и проницательным: она быстро поняла, что европейские покупательницы очарованы Соединенными Штатами и что товары «Хелена Рубинштейн», привезенные оттуда, пользуются большим успехом. «Они думают, что американские товары – лучшие, – говорила она, пожимая плечами. – Даже если все понимают, что формулы одинаковы, компоненты – тоже, и даже упаковки никак не отличаются, все равно нужно дать покупателям то, чего они хотят. Поднимите цену, напишите инструкцию на английском языке, которого они не знают, и дайте перевод на французский, немецкий или итальянский». Когда она выпускала на рынок новый товар, в Европе его рекламировали как американскую новинку, а тот же товар в Америке конечно же представляли как последнее творение парижских салонов.

– Женщины так наивны, – добавляла она, – но покупатель всегда прав. А что мы продаем?

– Мечту, – отвечал один из рекламных агентов.

– Глупости! – одернула она его. – Мы продаем надежду и возможности! Мое имя стало синонимом бескрайних возможностей, благодаря замечательной продукции, которую я делаю.

За пять лет европейская компания Хелены Рубинштейн стала самой преуспевающей во Франции, дела шли лучше, чем у самой Элизабет Арден, вечной соперницы, которая расположилась в престижном доме на Вандомской площади.

Но достичь всего этого было нелегко. Хелена обрушивала на сотрудников всю свою бешеную энергию. «Вы говорите, что в сутках всего двадцать четыре часа, а я делаю вид, что сорок восемь, а лучше пятьдесят».

Она пыталась экономить на всем. «Следите за расходами. Маленькие ручейки сливаются в большие реки».

Сильвия Бедхе всегда говорила, что Хелена придавала деньгам большое значение, и рассказывала два анекдотических случая, связанных с этим. Однажды Мадам говорит ей:

– Сильвия, я думаю, что ваша секретарша небрежно распоряжается средствами.

– Что вы имеете в виду?

– Она пишет таким крупным почерком, что расходует бумаги вдвое больше, чем нужно.

В то время Мадам часто обедала в итальянском ресторане Florence рядом с площадью Мадлен вместе с Сильвией Бедхе и директором американского подразделения по экспорту Ричардом – поляком, который работал у нее в Соединенных Штатах. Во время обеда они обсуждали что-то по-польски, пока Сильвия молча ела свои спагетти. Ричард всегда заказывал бутылку вина, хотя был единственным, кто пил его. Однажды Мадам не выдержала: «Ричард, вы не допили вино, а нам придется за него платить. Вы должны допить!» Конечно же, она не собиралась заставить его выпить всю бутылку, просто посчитала нужным показать, что недовольна. При этом ее собственные траты, в которых она никогда себя не сдерживала, шли на счет компании!

Работа со счетами была для всех головной болью. Мадам очень тщательно следила за работой своего главного бухгалтера господина Леванда. О’Хиггинс описывает его так: «Невысокого роста полноватый человек, очень любезный и доброжелательный. Его светлых оттенков костюмы, галстуки и рубашки всегда гармонировали с прекрасно наманикюренными ногтями. Из-за этого коллеги называли его “господин Тон в Тон”. Каждый раз, когда Мадам встречалась с бухгалтером, она неизменно восклицала, даже не успев поздороваться: “Наши расходы убийственны!”».