Орсон перекинул лямку фонаря через плечо, а сам фонарь сунул под мышку, чтобы можно было фиксировать его положение. Черный пакаль он спрятал в карман, а белый взял обеими руками за углы, так, чтобы чуть выпуклая сторона пластинки, на которой был выгравирован паук, оказалась обращена к стене. Осторожно поднеся пакаль к клетке с таким же изображением, биолог приложил его к каменной ячейке и крепко прижал по углам пальцами. На секунду-другую ему показалось, что он ощущает легкую вибрацию металлической пластины. Затем все прекратилось. Орсон перестал давить на углы, но все еще не убирал руки, опасаясь, как бы пакаль не выпал из ячейки. Но пакаль стоял надежно, будто влитой. Осмелев, биолог щелкнул по нему ногтем. Пакаль даже не шелохнулся.

– Вик! Я вставил белый пакаль! Как там у вас? – Ничего!

Странно, но на этот раз Орсон не испытал разочарования. Привык к неудачам? Может, и так. Однако смиряться с тем, что он все еще пребывал в заточении, англичанин не собирался.

– И что мне теперь делать?

– Попробуй другой пакаль!

– Не проблема, – проворчал себе под нос англичанин. – Мне тут все равно заняться нечем. – Он усмехнулся и покачал головой: – Надо же, я уже сам с собой начинаю говорить по-русски. К чему бы это?..

Он ногтями попытался выцарапать белой пакаль из ячейки. Однако сделать это оказалось не так-то просто. Пакаль будто прирос к своему месту.

– Надо же, – буркнул Орсон и взялся за нож.

Не с первого раза, но ему все же удалось найти острием зазор между каменной стеной и прилипшей к ней металлической пластинкой, и белый пакаль упал к нему на ладонь. Заменить его на черный было уже делом техники.

– Черный пакаль на месте!

Тишина в ответ.

Все ясно. Решетка снова не поднялась. И ребята сейчас решают, как бы эдак поделикатнее сообщить коллеге, что нужно искать другой путь к спасению.

Орсон посветил фонариком в дальний конец коридора. Мгла беспросветная. Продолжать погружаться в которую у него не возникало ни малейшего желания.

– Крис!

– Да?

– Решетка на месте!

– Я уже догадался.

Орсон подцепил пакаль ножом и поймал его на ладонь. Повинуясь моментально возникшему импульсу, он вдруг взял да приложил пакаль к ячейке с изображением ворот. Но, как только он отвел руку, пакаль выпал из ячейки. Это было не его место.

– Док!

– Да слышу я! Не глухой!

– Иди сюда! Нужно обсудить… план дальнейших действий.

Орсон усмехнулся, сунул пакали в карман и, особенно не торопясь, зашагал в сторону раздражающих взгляд огней.

– Есть какие-нибудь соображения? – спросил он на ходу.

И снова – многозначительная пауза.

Все ясно, никаких свежих идей.

Приблизившись к решетке, Орсон увидел, что все трое квестеров, оставшиеся по другую сторону, стоят и молча смотрят на него. Не то с грустью, не то с жалостью. В общем, с каким-то там состраданием.

– Вы что? – остановился, не дойдя трех шагов до решетки, биолог.

– Нужно что-то делать, Док, – сказал Камохин.

Интонация его была сродни той, с какой мать объясняет вообще-то послушному, но малость расшалившемуся ребенку, что пора, мол, ложиться спать.

– Мы хотим попробовать взорвать решетку. Док-Вик с этим не согласен, но мы с Яном решили, что стоит попытаться. Другого выхода я не вижу.

– Я согласен с Виком, – быстро глянул на Осипова англичанин. – Взрывать что-то в подземелье – плохая идея.

– А что еще нам делать? Пакали ведь не сработали.

– Доска пакалей – ключ ко всему, – уверенно заявил Орсон. – Не думаю, что ее просто так здесь нарисовали. Это как сейф, – эта мысль только сейчас пришла ему в голову, – нужно набрать секретную комбинацию, чтобы решетка поднялась!

– Даже если и так. Сколько времени займет подбор нужной комбинации? Мы ведь даже не знаем, сколько символов в нее входит.

– Все равно, попробовать-то можно!

– Это самообман, Док.

– Да какая вам разница! – не сдержавшись, взмахнул руками Орсон. – Это ведь я за решеткой, а не вы!

– Ну, это смотря с какой стороны посмотреть, – попытался пошутить Брейгель.

– С той стороны, откуда до выхода ближе, – не задумываясь, ответил биолог. – Вы можете выбраться отсюда, когда пожелаете!

– Мы не можем этого сделать, пока ты за решеткой.

– А, моральная дилемма, – усмехнулся Орсон. – Не парьтесь, – биолог достал из кармана пакали и протянул Камохину. – Уходите.

– А как же ты?

– Я сам как-нибудь. Попробую поиграть с доской пакалей. Глядишь, чего и выйдет. Тогда догоню вас. Ну а не выйдет, тогда у меня еще – вон, – Орсон махнул фонарем в дальний конец коридора, – дорога в неизвестное. Пойду, посмотрю, что там да как. Может, другой выход найду. А может, встречу кого. Это подземелье, оказывается, не такое уж безлюдное.

– Мы без тебя не уйдем, Док!

– Ну, значит, сдохнем здесь все вместе, – зло констатировал Орсон. – Хотя, честно говоря, я не понимаю, какой в этом смысл? Если б я был на вашей стороне, я бы точно ушел. Не задумываясь.

– Это ты только так говоришь, Крис.

– Ну да, что думаю, то и говорю.

– Может быть, ты так и думаешь, но поступил бы иначе.

– Ну, точно, – усмехнулся Орсон. – Сейчас самое время заняться психоанализом!

– Сейчас самое время что-то предпринять!

– Верно! – Орсон сунул пакали Осипову в руку. – Есть тут у меня одна идейка.

Он присел на корточки и забрался в свою сумку.

– Что ты задумал?

– О! – биолог показал камень Ики. – Не зря же я его таскал! Попробую использовать камень вместо пакаля. По размеру подходит.

– Мастер Игры сказал, что камень ничего собой не представляет.

– Подумаешь, – скривился насмешливо Орсон. – Ваш Мастер Игры много чего говорил. Да только от его разговоров мало толку, – он поднялся на ноги, подкинул камень и поймал его. – А вот я как возьму да и открою этим камнем решетку. Что тогда?

Никто ему не ответил. Да он и не ждал.

Вся его бравада на самом деле зиждилась на страхе. На одном только страхе. Во всяком случае, сам Орсон так считал. Страх пронзал все его тело холодными иглами, стоило только англичанину подумать о том, что он может остаться здесь один. Навсегда. В темноте. В проходе, ведущем неизвестно куда. И в то же время он с кристальной ясностью понимал, что этого, по всей видимости, не избежать. Уже не избежать. Он застрял тут всерьез и надолго. Другим же оставаться с ним не было никакого смысла. Ровным счетом никакого. В конце концов, он сам виноват в том, что произошло. Он не согласился бы с этим на словах. Но врать самому себе было глупо и бессмысленно. Наверно, и отвратительно вдобавок. Поэтому все, что ему сейчас оставалось, это проявлять какую-то активность, совершать какие-то действия. Все равно какие – лишь бы двигаться, не останавливаясь. Потому что, как только он перестанет что либо делать, он завопит от дикого ужаса, раздирающего его изнутри. Да, черт возьми! В конце концов он не удержится и непременно заорет. Но только после того, как другие уйдут. Наедине с самим собой можно позволить себе маленькие глупости.